Княжич Олекса. Сказ первый (СИ)

— Пересчитай новугородских ратников, а затем проследи, чтоб каждого хорошо на постой устроили да заботой не обделили. Оружие им вернуть и определить в старшую дружину. Все ясно?

— Ясно, княже! Будет исполнено, — кивнул преданный гридник.

У новугородских конников отлегло от сердца при этих словах. Значит, не обманули их, сдержали слово!

Александр, нарочно выжидавший, когда отец решит судьбу ратников, вышел к крыльцу и почтительно склонился пред Ярославом. Тот едва заметно кивнул ему и обратился снова к Алдопию:

— Как показал себя мой сын? Слушался ли приказов?

Старшой, не в силах лгать, но и боясь поведать правду, смешался и потупил взор.

— Почему молчишь? — Ярослав прищурился сначала на него, следом на княжича. — Что скажешь ты, Александр? Сдержал ли ты слово, данное мне? Тоже молчишь?… Где твой кормилец? Мусуд!

Лик Мусуда, выступившего вперед, заставил Ярослава надолго замолчать. Помрачнев, князь обвел взглядом находящихся во дворе дружинников, мимоходом зацепив безучастного ко всему княжича Ростислава, затем снова впился в три виноватые фигуры.

— Позволь, князь пресветлый, мне рассказать всё и по порядку… — заговорил Мусуд.

— Отчего же ты один собираешься рассказывать? Прямо сейчас и будете все вместе меня речами тешить, — оборвал его Ярослав жестко. — А я послушаю!

В горнице Ярослав заставил сына сесть рядом с собою, а Алдопия и Мусуда поставил перед лицом и каждого из них пристрастно допросил. Пришлось кормильцу и старшому выложить все как было — без утайки. Мусуд, желая выгородить Александра, к рассказу своему прибавил такие слова:

— Глупец я, человек неразумный! Александр замыслил мудрое и благородное дело, а я, как ишак, уперся и помешать ему вздумал. Слава богу, княжич огрел меня как следует витнем, чтоб разум ко мне вернулся! Поделом мне! Тебе, князь Ярослав, следует наказать меня за мою оплошность, чтоб впрок было.

— Наказать, говоришь? — переспросил князь спокойно.

— Да, княже, — подтвердил татарин.

— Ну что, Олекса, скажешь? — Ярослав повернулся к Александру. — Правду он говорит? Наказать мне Мусуда?

Княжич не отвел глаз в сторону и без страха ответил:

— За хорошую службу не наказывают, а одаряют. Мусуд ни в чем не виноват.

— Стало быть, Алдопий — виноват?

— Нет. Только я.

— Милостливый княже!… — попробовал было Мусуд что-то возразить, но Ярослав жестом велел ему замолчать.

— Ты схватил боярина Водовика, вместо того, чтобы тихо сидеть в засаде, после чего самовольно приказал трубить в рог — дабы прекратить сечу и ударил Мусуда, когда он хотел помешать тебе сблизиться с врагом и надавать клятв по моему имени, которые ты не имел свободы давать? Так было?

— Так, — кивнул мальчик. — Всё так.

Князь задумался на миг, потом приказал Алдопию и Мусуду выйти, затворить дверь и никого не пускать в горницу. Мусуд, побледневший от тревоги за Александра, медлил, не решаясь оставить княжича наедине с грозным отцом.

— Мусуд, тебе княжеское слово не указ?! — вскричал на него Ярослав. — Ступай вон!

Когда дверные створы за Мусудом закрылись, Ярослав поднялся с резного кресла и прошелся по горнице, заложив руки за спину. Сидеть, когда князь-отец стоит в полный рост, было непочтительно, поэтому Александр тоже встал — серьезный, готовый выстоять перед отцовским гневом и принять наказание.

— Сдается мне, я давал тебе, Олекса, слишком много свободы! — начал Ярослав ровно. — Ты думаешь, когда ты на волка ходил охотой — мне сие по душе пришлось? Быть может, ты решил, что — будь я в вотчине — то позволил бы тебе идти на него, пусть и в окружении хранителей и охотников? Ты так думал, а?

— Думал, — признал княжич.

— Зря думал! Я не стал тебя корить за самовольство тогда и ты возомнил, что можешь поступать как пожелаешь и впредь? Так?

Александр промолчал в ответ — ему нечего было сказать. Сказать «нет» — значило солгать, сказать «да» — усугубить вину.

— Ты дал мне слово, — напомнил Ярослав. — Ты обещал!

— Прости, отец, — пробормотал княжич и, наконец, не выдержав тяжелого отцовского взгляда, опустил голову. — Прости меня!

Ярослав приблизился к сыну и сделал то, чего тот никак не ожидал: ухватив за плечи, притянул к себе и крепко обнял. Пораженный Александр замер, уткнувшись носом в широкую грудь отца и слыша биение его сердца: никогда Ярослав не обнимал своих сыновей! Выросший без ласки Александр и не ждал её, приученный довольствоваться холодным вниманием и редкими похвалами за заслуги.

— Сын! Сын! — глухо произнес Ярослав.

Порывисто вздохнув, князь отстранил Александра так же резко, как и заключил в объятия. Отступив, Ярослав вернулся в кресло, поглядел на княжича из-под нахмуренных бровей и сказал:

— Потому только не накажу тебя — что сообразил ты про новугородскую сотню весьма удачно. За смекалку тебя хвалю. Но учти, Олекса, ежели еще раз нарушишь данное мне слово — взбучку всю оставшуюся жизнь помнить будешь! Уразумел ли?

— Уразумел, отец, — тихо ответил княжич.

— Теперь ступай. Отдохни, сил набирайся.