Княжий остров

Запыхавшийся солдат вернулся от хутора к лесу. Протянул Быкову пяток вареных картошек и ковригу хлеба.

— Вот и все, боле у них ничего нет, сами голодают.

— Хватит пока, пошли. Тут попутная дорога на карте, будем по ней двигать до утра, а там переднюем.

— Ох и молодайка же там, как лампу засветила, меня аж морозцем пробрало, чуть не остался насовсем, — промолвил Селянинов.

— Жена-то есть у тебя?

— Куда там, не успел еще обзавестись. Целовался всего два раза. У нас девки строгие, самостоятельные. Без свадьбы не подпущают. Ага!

— Ага…

— Ты, как навроде, смеешься надо мной?

— Чё смеяться, хоть плачь. Такой парняга, детей небось мог кучу нарожать, а тут война. Сколько полегло нецелованных, ведь сам рассказывал. Беда-а…

— Это точно… У батяни мово шестеро ребят и шестеро девок, все на подбор. Братаны на гармонях как врежут, а сеструхи как запоют… аж помирать неохота… Голосистая семья, насквозь музыкальная. Чё только в избе нету! И мандолины, и балалайки, и три гармони особого строя… Весело! И деды такими были. Все работы с песней!

— Ничего, отвоюемся, и возьмешься батю догонять.

— А чё, мило дело. Настюха моя крепкая деваха, нарожает хоть взвод.

Под ногами бежала торная дорога, вокруг непроглядная темь. Небо затянуто плотными серыми облаками. К лагерю вышли на третий день. Расположен он был на чистом месте, в издальке от леса. Обнесен двумя рядами колючей проволоки, по углам вышки с пулеметами.

— Все немецким чин чинарем устроено, — проговорил сержант, разглядывая из кустов лагерную диспозицию, — сколько же нашева брата там?

— Более шести тысяч.

— А ты откуда знаешь?

— Я даже знаю, где бабушка жила у коменданта лагеря Крюгера.

— Ясно… Чё будем делать? На пулеметы попрем? Чё ты там потерял, в этом лагере?

— Много будешь знать, скоро состаришься, и Настюха за молодого смыганет замуж.

— Не пужай… Верная она мне, хоть десять лет станет ждать.

— Та-ак… Микола. Теперь твоя очередь меня прикрывать. Вроде бы хвалился, что стреляешь метко?

— Ага…

— Посмотрим… — Егор вынул из вещмешка, развернул тряпку и установил на СВТ оптический прицел.

— Ты поглянь! Знатная штука, прицельная!

— Ага-а, — рассмеялся Егор.

— Ну-у, тут все обставлено сурьезно, — гомонил Николай, разглядывая через прицел округу.

— Чудо еэвэтэшка, со снайперским прицелом и секретным глушителем. Приказано ни при каких обстоятельствах врагу его не отдавать. — Он вынул из кармана и навернул на ствол глушитель.

— Вот это игрушка! И патронов вдоволь. Ну-у, теперь живем! Ага?

— Ложись и смотри через прицел на левую крайнюю вышку с пулеметчиком.

— Ну, вижу… хоть прям счас ему горазд вмазать в лоб.

— Погоди, успеется. Стрелять будешь ночью, когда в лагере суматоха поднимется, гляди не смажь, дело погубишь. Я все решил по-другому исполнить… проще. Я буду пробираться изнутри у той вышки с одним человеком. Бить станешь метров с полета из темноты. От прожекторов светло. Если удастся сразу снять пулеметчика, попробуй и остальных срезать, а потом гаси прожектора. Целиться я тебя научу через оптику.

— Не надо. Сказано, что ворошиловский стрелок. Я эту штуку как пять пальцев знаю, приходилось на стрельбищах учить… Только бы патрон не перекосило, СВТ капризная барышня,

— В этой не перекосит, я подточил что надо.

— Ага. Как же ты в лагерь-то угодишь?

— На метле. Смотри и ничему не удивляйся. Все оружие оставляю тебе, там возможен обыск.

— Чё, гольем пойдешь?

— Поведут.

Они лежали до самого вечера и наблюдали. Прогнали колонну военнопленных, потом другую. Пропылили несколько машин из лагеря. Перед самой темнотой из ворот вышли двое полицейских с карабинами и направились к ближайшей деревеньке.

— Все, браток, пора, — поднялся Егор. — Пошел им сдаваться. Не бойся, это наши люди. Не подведи.

— Уж постараюсь.

Вскоре от деревни показались те самые полицейские и увидели идущего по дороге Егора. Они его остановили, сняли карабины с плеч и повели арестованного в лагерь. Сержант разглядывал всех троих в оптический прицел и ни черта не понимал. Сам пошел в лагерь? Он что, чумной или смерти ищет? Ведь там охраны, аж черно от мундиров. Тщательно проверил обоймы и уже приметил бугорок, откуда сподручней будет снять пулеметчика.

ГЛАВА II

Егор неторопливо шел навстречу полицейским, одетым в черную форму, и сравнивал их приметы по описанию Лебедева, Один высокий, с седым вислым чубом и перебитым носом, второй — плотный, среднего роста, уши оттопырены, смуглый. Вроде бы все сходилось. Они подозрительно уставились на него и сняли с плеч карабины.

— Кто таков? Что за гусь лапчатый, — строго спросил чубатый.

— Гуси летают, а я топаю, — ответил на пароль Быков.

— Ну, слава Богу, прибыл, — закивал головой второй полицейский. — Мы уж заждались. Тот человек содержится в изоляторе под усиленной охраной.

— Будем брать?

— Послезавтра его отправляют в Берлин. Гауптман проболтался. Уже прибыл конвой. Никак нельзя откладывать. Пошли, мы кое-что придумали.

— Пошли, только я тоже решил действовать по второму варианту захвата.

— Как так?

— Боюсь вести через ворота, хоть и с вашей помощью.