Княжий посол

Проникнуть в Царский дворец действительно не составило труда – засветло Данила присоединился к толпе нищенствующих, сам он выглядел соответственно, жаждущих получить подаяние. Молодцов встретился взглядом со стражником, о котором говорил Дровин, с поклоном незаметно протянул ему ногату: серебряный обломок какой-то монеты, похоже арабской, и был благосклонно пропущен внутрь. В самой дворцовой цитадели пахло свежим воздухом и росой, садовники все еще подметали аллеи, и кругом сновало много простого рабочего люда, среди которых Данила не выделялся. Он прошествовал к паперти одного из храмов, какого именно, он понятия не имел, присел рядом с другими нищими, те на него внимания пока не обратили. Очень скоро мимо них потянулась череда богатых и знатных горожан столицы, встречался и народ попроще. Раздался колокольный звон, и послышались церковные песнопения, Данила стиснул зубы, во всем этом промелькнуло что-то родное, чего давно не видел на этой земле. Служили в булгарских церквях на словенском языке; может быть, это вызвало у Молодцова приступ ностальгии, или было что-то еще? Особо верующим он никогда не был, хотя бывал с папой, мамой и братьями в храмах на большие праздники. Данила провел все утро, слушая христианские песнопения, и сам не заметил, как служба кончилась. Обратно потянулись важные граждане: бояре (боляре, как их тут называли), воины-сотники, купцы. Даниле даже перепало несколько серебряных монеток, так что у него получилось даже отбить плату за вход. А вот потом началась другая история.

К Даниле подвалило двое попрошаек в рваной одежде, благодаря которой их можно было назвать нищими, а вот изможденными голодом никак нельзя. Один повыше и покрепче, но с туповатым выражением лица, другой пониже, с бегающими глазками и подвижным лицом, видимо «мозг» команды, поскольку он задал первый вопрос:

– Ты кто такой? – Рукам он не мог найти покоя, и как только просидел столько часов, а второй, туповатый, продолжал пялиться… тупо.

– Я? Простой бродяга, – улыбчиво ответил Данила, – узнал, что тут можно набить живот и есть где поспать в тепле. Вот и пришел.

– Ты что ж думаешь, вот ты пришел, и все тебя прям ждали?

– А что такое, я человек добрый, всем нравлюсь, – старался прикинуться простаком Данила, – работать умею, людей уважаю. Здесь мне будет самое место.

– Хех, – сказал попрошайка, – так просто место тут не занять, тут серебро платить надо.

– А серебро у меня есть, веди к главному, я ему отдам сколько скажет.

– У тебя серебро есть, покажь! – Туповатый попрошайка потянулся к Даниле. Обережник взял его кисть на захват, придержал и оттолкнул.

– Я же сказал, серебро отдам самому главному, где он у вас?

Молодцов старался держаться максимально просто и открыто, мол, не воинским приемом руку заломил, а просто отмахнулся. Он обычный деревенский парень, который не будет отдавать свое за так.

– Да погоди ты, куда нам спешить, пошли лучше поедим. Меня Сашко зовут, а его… – взмах в сторону тормознутого компаньона, – Радан.

– А меня Даниил зовут, можно просто Даней. Пойдемте куда-нибудь там, поесть – это всегда вовремя.

Данила обрадовался, адаптироваться временно получилось, и есть возможность разведать обстановку.

Втроем они пришли куда-то к монастырской столовой, где забесплатно раздавали еду. В очереди были не только «профессиональные нищие», но и действительно нуждающиеся. Молодцов с компаньонами получили свою плошку с супом и по куску черствого хлеба. Вместе они отправились поесть подальше от чужих глаз, а то еще работать заставят. Устроились на выбеленном фундаменте чьего-то хлева, потому что запашком навоза тянуло заметно. Данила при этом предусмотрительно сел на угол, чтобы не оказаться в ситуации: двое незнакомых друзей сидят по бокам.

– Ну что, рассказывай, Даниил, кто ты да откуда? – спросил Сашко, вытирая коркой хлеба остатки супа.

– Да что обо мне рассказывать, один я, с тех пор как степняки мою деревню сожгли. Вот брожу куда глаза глядят. Ты лучше расскажи, как вы здесь живете, что делаете, чем на хлеб зарабатываете?