Княжий посол

Бррр… вот теперь стало совсем хорошо, Данила побежал обратно, как заяц в брачный период, прыгая через две ступеньки, в теплые объятия своей любимой.

– А вот и я, – поздоровался, по давнишней привычке наступил носком одного сапога на пятку другого, разуваясь. Нисколько не заботясь при этом о сохранности обуви, которая тут стоила огромных денег, даже дороже одежды, потому что все стоящие сапоги проклеивали драгоценным рыбьим клеем, да еще несколькими сортами, прямо как боевые луки.

– Ну ты что, Даниил? – добродушно укорила его Улада, сама непосредственность; она опять опустилась на колени и сняла второй сапог.

– Улада, а ты чего? – в свою очередь, спросил Молодцов.

– Ну я же тебе почти жена, а жена должна снимать с мужа сапоги, как иначе.

– Ой, родная, ну что за… – он чуть не сказал, «Средневековье», – такие обычаи. Ты моя невеста, и мне не важно, чтобы мне что-то там снимала. – Данила поднял Уладу под плечи, а потом легко взял на руки, отнес на их ложе. – Ну что, договорились?

Девушка опять молчала, ох, ну кто их поймет.

– Что не так, ладушка моя?

– Ты не хочешь, чтобы я тебе была как настоящая жена, да?

– Что, ну вот с чего ты взяла, что я не хочу, чтобы сапоги мне снимала?

Молчание.

– Ой, ну ладно, снимай что хочешь, я не против.

– Даниил, я видела таких мужчин, они хотят, чтобы у них были жены, но как бы и не жены. Они только и думают, как погулять на капищах Волоха. – Девушка старательно прятала взгляд, а Данила не понял, что она имеет в виду. – И жен своих на праздниках отдают просто так, потому что им так нравится. – Теперь Молодцов въехал. – И теперь ты, Даниил, ты знаешь, кем я была раньше, ты сделал меня своей невестой, а теперь не хочешь…

Молодцов ласково взял ее за подбородок и повернул очаровательное личико к себе.

– Ты моя, – сказал он, глядя в глаза Уладе. – Мне плевать, кем ты была раньше, плевать на обычаи. Я полюбил тебя и взял с собой потому, что ты была добрая, ласковая и искренняя. Только это для меня важно. Только ты и я. Все!

Данила обнял, Улада уткнулась носиком в его шею, глаза ее были влажные.

– Хорошо, Молодец, пусть так, я тебе верю.

Данила крепче сжал объятия, потому что он не соврал, но вспомнил ту, которая ему первой помогла бескорыстно.

В комнату к ним без стука, не чинясь, вошел Скорохват. На дворе стояло даже уже не утро, и народ во дворе работал вовсю. В поступке южанина не было ни наглости, ни оскорбления, здесь просто по-другому относятся к обнаженному телу; вот если бы Скорохват с Улады платок сбил, тогда да, за это можно запросто на поединок вызвать.

– Вставай, Даниил, надевай броню, внизу тебя жду.

– А что такое? Копченые, биться идем?

– Нет, рядиться с другими сотнями.

Рядиться – это торговаться, похоже, намечаются деловые переговоры, а это статусное мероприятие, в котором обережники будут играть роль силовой и моральной поддержки. Ведь как здесь считается: если у тебя охрана не лохи, в хорошей броне и при дорогом оружии, значит, и ты парень непростой, к тебе стоит прислушаться. Скорохват только подтвердил эти мысли:

– И оденься покрасивее!

Покрасивее – это значит напялить на себя почти весь набор драгоценностей, что у тебя имеется.

– Как скажешь! – потягиваясь и одновременно разминаясь, ответил Данила.

Улада и здесь не осталась в стороне, подала ему поддоспешную куртку и помогала облачаться, тоже не абы как, с пониманием, какие шнурки куда продеваются.

Закончив с броней, Данила навесил себе на руки пару браслетов и кольца на пальцы, которые у него накопились за время его приключений. Или Улада их заработала, трудясь в поте лица на подворье купцов. Ну и в завершение Молодцов надел на шею серебряную гривну, круг из переплетенной драгоценной проволоки.

– Подожди, – попросила Улада, убежала к сундуку, достала из его недр платок ярко-красного цвета и повязала его Даниле повыше гривны. По ощущениям, из дорогой ткани, может, даже шелк, одна из разновидностей, которые Молодцов, к своему позору, так и не научился различать.

– Спасибо.

– Так лучше. Иди и будь осторожен. – Улада чмокнула напоследок Данилу в щеку.

– Ну что, какой распорядок? Действительно заруба какая-то может случиться? – спросил Данила у Скорохвата уже во дворе, обережная ватага еще подтягивалась, не у всех есть очаровательная невеста, которая поможет облачиться.

– Вряд ли. Здесь всех закон князя охраняет.

– А броня тогда зачем?

– Всякое бывает, сам не знаешь, что ли? Так что это, держи ухо востро и в случае чего помни, за тобой сотня стоит, они заплатят виру за кровь, но лучше без этого обойтись.

– Понятно, а что делать-то я должен?

– Стоять, грозно смотреть, не пить и не есть, даже если предложат. Это батька наш приказал, он этот обычай от ромеев привез, ну и у нас в сотне так повелось. А дальше, если прикажут бить, бей, или кто на купцов рыпнется, тоже руби. Другое дело, если видишь человек пьяный и не опасный, долбани плашмя мечом. Не маленький, понимаешь.

– Еще как, это все?

– И еще смотри, чтобы наши чего не набедокурили; не забыл, мы за них перед батькой отвечаем.

– Помню, все сделаем как надо. Воислав еще нас похвалит.