Княжна

Помощник подал Добромиру небольшой мешочек, он "зачерпнул" и большими жменями осыпал девушку зерном. Привыкшая к разным чудесам после его действий, Ольга напряглась, но ничего не произошло. Так же сияло осеннее солнышко, и кучерявились на небе белые облака, пели птички в березовой роще. Она расслабилась и упустила момент, когда у волхва появилось в руках веретено. Обычный женский инструмент. Обычный пушистый клочек с одной стороны, спряденная тонкая нить с другой.

"Веретено! Макоши!" – прошептала, прозрев Ольга.

А веретено в руках волхва закрутилось, да так умело, что запело: сначала тонко, едва слышно, напоминая печальный звук, совсем как плачет травинка, когда ее пропускаешь между губ. А Волхв крутил дальше, и полился звук, оглушая, словно тысячи быков собрались на поляне и одновременно подали голос, протяжный, мощный, настолько живой и сильный, что он пригнул тонкие стволы священной березовой рощи, вынудил зрителей упасть на колени в страхе и восхищении. Из ниоткуда, буквально из воздушного пространства возникло облако, которое быстро преобразовалось в контуры женщины с головным убором из двух симметрично расположенных крутых рогов.

"Макоши! Мать всего! Наша Великая Мать!" – склонился Добромир.

А Ольга во "все глаза" рассматривала богиню, но не испытывала страха, толи уже натерпелась, толи… Нет, не так, от Макоши пульсирующими волнами исходило настоящее близкое и родное, как от матери, хоть и брови ее сошлись на переносице, да взгляд суров, но тепла-то, того потаенного, что всегда исходит от матерей даже когда они сердятся на детей, ругают их, было несказанно больше… И девушка это ощутила, поняла.

Облако с богиней развеялось, а над ухом Ольги раздался голос волхва.

– Решила, какое имя берешь, чадо?

"Как он так быстро и близко очутился?"

Она кивнула.

– Ольга.

– Хорошо, чадо, да будет так! – Добромир подошел к помощникам и прошептал им ответ девушки. Они встали с трех сторон от колоды, сомкнули руки над головой Ольги и пошли по кругу, шепча заклинания. Сделав три круга, мужчины опустили руки, а у Добромира опять появился нож. Ольга на миг занервничала: позиция неудобная – стоит коленями на колоде… Но тут же одернула себя: "Спокойно, даже если перережет горло, это будет всего лишь очень болезненный и неприятный миг, но я попаду домой!"

Только Добромир поднес нож не к горлу, а к темечку, взял прядь и ловко резанул. Девушка разочарованно и одновременно облегченно выдохнула – если и убьют, то не в этот раз. Волхв же подошел к кострищу и кинул в него волосы, они вспыхнули, превратились в тонкую струйку дыма, которая взвилась к небу.

Все трое волхвов взялись за руки над головой Ольги и продолжили обряд, постоянно упоминая богов, трижды произнеся:

– Нарицаемо тебе – Ольха!

"Ольха? Все же не Ольга! Другое, пусть чуть, пусть и похожее. Может не все еще потеряно? Другая я, другое и имя, иная судьба!"

– Носи его с честью и достоинством! – провозгласил Добромир.

Теперь ей позволили встать. Волхв-помощник завалил колоду и покатил, подталкивая ногой к границам очерченного круга. А Добромир вынул нож, что был воткнут в землю перед началом обряда, принял от подошедшей Любавы сверток и вернулся к Ольге. Это оказалась та самая длинная рубашка, что она сшила "во сне". Девушка быстро натянула ее и стащила штаны. Добромир же подпоясал девушку кожаной лентой, украшенной бляшками и подвесками.

– Топчи прошлое, Ольха! С ним уйдет все злое в твоей жизни!

Ольха потопталась на рубашке и штанах и сошла на траву. Волхв несколько раз взмахнул топором, ловко рубя ткань, зацепил орудием вещи девушки и кинул их в костер, куда бросал прядь ее волос. Едва они занялись огнем, Добромир аккуратно поддел их топором и вынес за очерченный круг. Там они и догорели, превратившись в пепел, который подхватил ветерок и разметал в пространстве.

– Принимаешь ли ты имя, с чистым сердцем входишь ли в семью?

– Да, – тихо ответила Ольга.

– Вот треба, Ольха, поблагодари предков, – Добромир протянул ей ковш. В деревянной емкости плавно колыхалась золотого цвета пахучая жидкость. Это был мед. Ольха подошла и вылила его в огонь. Любава протянула ей веретено, в глиняной плошке творог и молоко. Их девушка возложила у ног идолов, что олицетворяли богов, с которыми ее познакомил волхв. Затем ей дали большой узкий ковш, его Ольха взяла обеими руками – братина была тяжела – полна до краев пенистой жидкости.

– Обноси, Ольха, гостей, потчуй! Священным напитком, священными узами-нитями скрепи родство свое!

Потчевание затянулось: гостей собралось много, и каждый произносил слова напутствия, пожелания, восхваления, славил девушку. Пришлось Любаве и волхвам-помощникам Добромира помогать, одна бы она и до ночи не управилась.

Последним братину принял Добромир.