Княжна (СИ)

— Ты княгиня, жена знатного! — кричал, расхаживая по своим покоям и потрясая большим кулаком, — что скажут люди? Как грубый мужик, поехала сама и одна? Будут показывать пальцем, смотрите, вот муж, которого взнуздала жена!

— Я дочь вождя и амазонки, — возразила Хаидэ, следя за ним глазами, — и потом, я обещала тебе новых воинов. Кого отправишь в племя, что осталось без отца? Кого послушают свободные? Только меня!

— Хорош же я буду! — Теренций не слушал, — мне что, ехать с тобой? А корабль? А мои сделки?

— Я беру Фитию. И Ахатту, она одна стоит десятка твоих рабов. Мы поедем втроем.

— Три бабы? — от голоса Теренция с подоконника сорвались, забулькав, горлицы и улетели в ночное небо, хлопая крыльями.

— Тогда пусть едет бродяга. И египтянин.

— Еще лучше! Один без головы, у другого, кроме головы, ничего нету! Не пойдет.

Хаидэ, подойдя к мужу, взяла его руку. Прижала к своей груди. Он попытался выдернуть руку, но она не отпустила, прижимая все крепче.

— Теренций, я дала обещание. Тебе нужны воины. Я поеду за ними. И тебе нужен сын, помнишь? Я вернусь. Обещаю.

Он тяжело дышал. Это и есть бездна, о которой сказала, не думая, что попадает прямо в цель, черноволосая Гайя? Он понял, что полюбил, только сегодня, малое время назад, лежа под телом этой женщины, что смотрит сейчас на него неподвижными и твердыми, как наконечники копий, глазами. И вот она канет в ночь, полную змей, волков и разбойников. Обещание… Чего стоит обещание бабы, все они змеи.

Но, растравляя себя, понимал — она дала обещание, и не нарушит его. Что ж, пришло ей время дать еще одну клятву…

— Я отпущу тебя. Твои слова нерушимы, дочь Зубов Дракона, я знаю. Но ты должна пообещать мне еще одну вещь.

Он взял ее лицо в руки, приближая к своему. И, глядя в черные зрачки, окруженные янтарной зеленью, сказал, нажимая на каждое слово:

— Дай мне клятву, что это будет — мой сын. Мой.

— Клянусь всем небесным воинством Беслаи, муж мой. Так и будет, — быстро ответила Хаидэ, не отводя глаз. И внезапно усмехнулась:

— Хотя ты ведешь себя, как торговец, повышающий цену.

— Я и есть торговец! — закричал муж.

— Знаю. Позволь мне идти собираться.

Он отпустил ее лицо, проведя рукой по распущенным волосам.

— С вами поедут восемь рабов. И бродяга. Нянька. А египтянин останется. Пусть утешает меня умными разговорами.

— Он бы пригодился мне в дороге.

— Нет, — строптиво возразил Теренций, — хоть в чем-то я должен показать себя мужчиной, а? Он остается.

Хаидэ поклонилась, прижимая руку к сердцу. И вышла. А через минуту Теренций услышал ее ясный, дневной голос:

— Фити, собери еду. Ахатта поможет. Да вели повару, пусть зажарит мяса, много. Перед дорогой надо поесть.

Она была голодна.

Незнакомые всадники ехали, не торопясь, солнце светило им в спины. Длинные тени вытягивались, становясь тощими. Одна — худая с маленькой круглой головой, вторая в клоках развевающихся одежд. Наступая на тонкие ноги теней, двое подъехали к тройке встретивших их всадников Теренция, руки теней задвигались, обозначая разговор. Вскоре вся кавалькада приблизилась, и Хаидэ рассмеялась от неожиданности. На мышастом широкогрудом жеребце восседал Техути, держа бока коня смуглыми голыми коленями. А рядом на смирном низкорослом муле ехала Цез, и черные одежды шевелил вечерний морской ветерок.

Египтянин спешился, протянул руки старухе, помогая сойти. А потом повернулся к хозяйке, склоняясь в поклоне. Хаидэ, босая, с откинутой за спину скифской шапкой, молча ждала, положив руку на рукоять короткого меча. Солнце за спинами приехавших краснело, становясь больше и тяжелее, и вот легкие облака, не удержав, уронили его из прозрачных вытянутых пальцев, и, присаживаясь на край степи, оно сползало все ниже.

— Пусть боги хранят тебя, твоих людей, твое сердце и разум, княгиня. Твой муж, высокочтимый Теренций, после раздумий, счел нужным отправить в дорогу и нас.

Плавно говоря, Техути не стал упоминать о том, что Теренций, обнаружив старуху на заднем дворе, где она сидела, нахохлившись, как большая черная птица, и слушала россказни Лоя, раскричался, махая руками. Послал за Флавием, требуя забрать пророчицу, но тот, не вылезая из роскошных носилок, ответил, поглаживая короткую завитую бороду: уговор со старой ведьмой был — владеть ею до этого берега, теперь она вольна делать, что хочет и сидеть, как ей удобно. И махнул ухоженной рукой сильным рабам — уносите. Все так же ругаясь, Теренций призвал к себе Техути и велел ему отправляться за госпожой, при условии, что он уговорит старуху уехать с ним.

— Мы не могли двигаться быстро, мул не скачет, как лошадь. Но надеялись, что догоним вас к ночи, — он поклонился снова и выпрямился, ища взгляд княгини. Но она не смотрела, думая. Потом кивнула ему, прижала руку к груди, приветствуя Цез, одновременно отдавая распоряжения рабам:

— Берас, Гераклион, утром отправитесь обратно в полис, двое на двоих, это будет правильно. Скажете господину, путь наш спокоен, чужаков не видели, через три дня начнутся земли зубов Дракона. Если они не откочевали с главной стоянки, то и найдем их быстро. Идите к очагу, скоро ужин.