Княжна (СИ)

Я сидел на своём Вороне, рядом Мстислава на своей кобылке. Все ушли в Чернигов. Нас окружало полторы сотни конных кметей. Отборные. Лучше всех вооруженный, матёрые. Видно было, что им тоже хочется туда, окунуться в кровавый танец смерти. Но они молчали. Они не могли, так как берегли самое ценное, что есть у вятичей, их княгиню. Мстислава посмотрела на меня. Её лицо, глаза были возбуждены.

— Ладо мой. Муж мой. Не пора ли нам?

— Ждём. Я не собираюсь тобой рисковать. Ты что Мстиша, решила в схватке поучаствовать? Забудь. Не дай бог увижу, прикажу тебя связать и засунуть под охраной в наш возок. Будешь сидеть там. Поняла?

— Поняла, Ярославушка.

— Вот и молодец.

Вскоре прискакал гонец.

— Княже светлый. Княгиня-матушка. Стены все очистили, бой идёт за княжий терем. Там нурманы зверствуют. Можно входить в город.

— Спасибо, Первуша. — Да, это был старший брат моего оруженосца. Посмотрел на жену. — Вот теперь вперед, можно. Мы стронулись с места и поскакали к тому, что осталось от ворот. Там уже расчищали дорогу, растаскивая как целые брёвна, так и их обломки.

По всюду лежали мертвые. Особенно много было убитых дружинников и вообще мужчин. Некоторые были разорваны и лежали только фрагментарно. Скорее всего попали под удар каменной картечи. Страшное дело. Раненых не было, их уже добили нурманы и вятичи. В городе было шумно. Отовсюду неслись крики. Крики ярости и торжества. Лязг железа. Всё это переплеталось с криками боли и ужаса. Призывы о помощи и стенания к милосердию. Но взывать к милосердию распаленных битвой воинов, вкусивших крови, было бесполезно. Нурманы милосердием отродясь не страдали, как, впрочем, и вятичи. А последние вообще были обозлены за вероломство, за убийства и кровь своих родичей.

Посмотрел на Мстиславу. Она торжествующе улыбалась. Мы двигались в окружении воинов. Откуда-то не возьмись к нам выскочила девчушка, лет десяти. Наверное, убегала от кого-то. она бежала босиком по утоптанному снегу в длинной рубашке. Я не успел крикнуть, остановить кметя, он просто отмахнулся мечом и девчушка упала, фактически разрубленная пополам. Проезжая мимо убитого ребёнка, поглядел на воинов, их лица были спокойны. Ничего не случилось. Это война, город взят на меч. Тут сейчас много зла творилось. Самое печальное, что это был родственный по крови народ. Такие же славяне. А сейчас происходит междоусобная бойня между нами и ними из-за чужеземцев. Чужих по крови, по вере, по языку, по традициям и культуре. Хузары ответят, однозначно. Пора закрыть проект «Великая Хазария». Подъехали к княжескому терему. Не плохой. Даже немного лучше, чем терем в Златограде. Здесь тоже хватало мёртвых. В основном это были радимичи. Но иногда попадались и мёртвые нурманы и вятичи. Я поморщился. Сколько наших не вернётся назад? Пушки конечно хороши, но в рукопашной схватке, они бесполезны. А среди радимичей не мало хороших бойцов.

— Княже! — Подскочил ко мне всё тот же Первуша. — Князя Радогоста взяли. Только плох он.

— Тащите его сюда! — Отдала приказ княгиня.

Вскоре показались двое кметей, тащивших за руки седовласого мужчину в дорогом доспехе. Его ноги волочились по земле. Левая нога была перетянута повязкой напитавшейся кровью. Его бросили под копыта наших коней.

— Воды плесните на него. — Проговорила Мстислава.

Подбежал дружинник с ведром и вылил его на голову поверженного князя. Не хило, ледяную воду на голову зимой. А ведь градусов двадцать точно давит. Какое-то время князь был без движения. Потом застонал, оперся на руки и приподнялся. Увидев копыта коней, посмотрел вверх.

— Ну, здравствуй, светлый княже радимичей Радогост! Не узнал? Это я Мстислава. Дочь преданного тобой и убитого князя Вячеслава.

— Я не убивал твоего отца.

— Сам может и не убивал. Убивали поляне. Я знаю. Но ты предал того, с кем ходил в походы и с кем делил хлеб. Ты предал и промолчал, а потом отправил своих татей с хузарами и полянами на мою землю. Убивать, зорить, жечь. Но у вас псов хузарских не получилось. Теперь я пришла требовать ответ и плату. И я возьму её. Кровавую плату, Радогост. Ты не смог взять мой град, а я твой взяла. С этого момента все радимичи лягут под нас с моим мужем и князем. И любое недовольство, я уже не говорю про неповиновение и мятеж будут топится в крови. И я сделаю это и буду делать до тех пор, пока вы не исчезнете совсем, рассеявшись по другим народам. Или сгинете или покоритесь.

— Если бы не твоё колдовское оружие, ведьма, ты бы ничего не получила.

Двое дружинников взмахнули мечами, но Мстислава остановила их.

— Ошибаешься, Радогост. Это не колдовское оружие, а оружие богов. Которые вручили их в руки моего мужа. Я сама это видела и не только я одна. Вся моя дружина видела, нурманы видели, волхвы видели. И очень скоро этого оружия будет ещё больше. А ты у меня умрёшь. Но прежде увидишь как род твой княжий, будет истреблён.