Ну, хороша, ничего не скажешь!.. Волосы девушка в тот день накрутила, изменяя любимым прямым локонам. Аня пальчиками-спичками перекатывала звенья серебряной цепочки клатча; атласное платье серо-голубого цвета обтекало по фигуре, на груди и бедрах собиралось аккуратными складками, делая силуэт Князевой более пышным и по-женски красиво-полным.
Пчёла, вероятно, если бы сейчас её увидел, то челюсть уронил на пол Филатовского «Saab»’а. И Валера, чисто по-мужски, его понял бы.
Анна оглянулась по сторонам, перебегая через переулок, по которому, как пешеход, переходить не могла, и вышла к самой окраине Патриарших. Она скользнула между двумя машинами, припаркованных прямо перед Филатовым, и Валера на секунду напрягся даже; не заметила ли его Князева раньше времени?
Но девушка поправила серебряные кольца, вдетые в уши, и направилась к ресторану у самой кромки озера. У входа её уже ждала Белова, которую Валера каким-то образом пропустил, с букетом белых роз и улыбкой такой нежной и ласковой, что и без того теплый вечер стал для Князевой ещё приятнее.
Девушки обнялись так, что несколько долгих секунд отпускать друг друга не захотели, и потом только развернулись на каблуках, перестукивающихся по асфальту, в сторону входа ресторана с улыбающимся швейцаром на пороге. Анна неловко приняла от подруги розы, махнула рукой, вероятно, смущаясь ужасно, и скрылась за дубовой дверью, открытой молодым хмырём в официальном костюме «Павильона».
Зашли. Не заметили. Уже хорошо.
Валера чуть подумал. Постучал по рулю, покрытому кожаной обивкой, и, решившись, заглушил авто. Он с низкой машины вышел, блокируя двери, в спешке направился к ближайшему торговому центру, в котором знал хороший парфюмерный магазин — Томке там на восьмое марта часто ароматы брал.
Всё-таки, у Анны сегодня день рождение. А на праздники без подарка заявляться — моветон.
1991. Глава 21
Второй бокал шампанского опустел, когда часы показали восемь двенадцать. Анна расположилась в кресле напротив Оли, которая вдруг углубилась в воспоминания и стала ей рассказывать про время, когда Сурикова с Сашей ещё знакома не была, когда весь мир подруги вращался вокруг экзаменов в музыкальной школе и оттачиванию навыков игре на скрипке. Князева к музыке испытывала ту же страсть, какую Белова — к литературе и иностранным языкам, но слушала так, словно сама заканчивала консерваторию и днями напролёт могла по струнам пилить.
Официант в форме, явно не подходящей ему по размеру, подошел к ним, сверкнул слишком белыми зубами и осведомительно поинтересовался:
— Вам всё нравится?
Ольга в чуть пьяном замедлении посмотрела на юношу, на бейджике которого было написано имя, непривычное для Москвы и области всей. Раньше, чем бывшая Сурикова успела что-либо сказать, Анна ответила:
— Да, всё отлично.
— Воду цветов не нужно поменять? Подавать десерт?
— Нет, не нужно. Пока это лишнее, — качнула головой девушка опять, отвечая на оба вопроса сразу, и тогда Марк, чуть поклонившись гостьям, отошёл к барной стойке. Оттуда он двинулся к другому столику, расположившемуся почти у входа, держа в руке два меню.
Оля отчего-то проводила официанта излишне внимательным взглядом. Князева, чуть весёлая от алкоголя, от радостного дня своего рождения, складывающего так ладно, с хитрым прищуром хохотнула:
— Белова, не заглядывайся на юных мальчиков, ты замужняя женщина.
— Я не на него, — махнула рукой Ольга и, чуть понизив тон, спросила у Анны шепотом, каким не разговаривали члены расформированного КГБ: — Как думаешь, Сашке такая жилетка пойдёт?
Анна не оборачивалась, чтобы не выдать излишнего интереса к мальчишке, приносящему и уносящему тарелки. Она только чуть нахмурилась в попытке представить двоюродного брата в униформе «Павильона», и отчего-то едва не засмеялась; уж слишком забавно выглядел в её голове Белов в ярко-красной жилетке с золотой выточкой по швам.
Прямо-таки в любой момент можно было бросать криминал и уходить в обслуживающий персонал на Патриарших!..