Княжна (СИ)

Анастасия так и топталась на пороге, не решаясь пройти глубже. Когда Аня на ноги поднялась, то она вообще чуть ли не окаменела, становясь похожей на жертву Медузы Горгоны. И только, наверно, тяжелая дверь, закрываясь, подтолкнула Настю в кабинет Сухоруковой.

— Здравствуйте, Анна Игоревна, — поздоровалась секретарша и запнулась явно, произнося отчество Князевой.

— Здравствуй, — ответила Князева и внимательно посмотрела на Настю. В ожидании дальнейших слов в обоих ушах чуть постреливало, как бывало при простуде.

Анна сделала ещё шаг и только потом, через секунды какие-то поняла, что выглядела зверем, загоняющим травоядное в угол.

Она раскрыла рот, почти спросив, что Настя хотела. Секретарша раньше того выпалила разом, словно боялась передумать:

— Вас хочет видеть герр Вагнер.

Анна в первый миг даже не поняла, отчего секретарша так переживала, а потом осознание её догнало. Земля под ногами дрогнула, крошась, когда Князева кивнула в каком-то отрешении и приказала Насте идти тоном, вероятно, слишком властным для её положения.

Секретарша послушно юркнула за дверь, напоследок махнув девушке хвостом, в который собрала длинные волосы, крашенные гранатовым цветом.

Тогда Князева позволила себе перевести дыхание. Она на ногах держалась, что не радовать Анну не могло, но картина перед глазами малость кружилась, как после долгого вальсирования в одну и ту же сторону.

Она растёрла себе шею, спрятанную за высоким горлом водолазки, прежде чем поняла, что видела Кристиана Вагнера один раз — в середине июля девяносто первого года, когда впервые перешла порог «Софитов» с Сашиного тычка.

А после она босса не видела. Даже на премьерах пьес, какие раньше под запись озвучивала, какие чуть позже стала вручную переводить, какие с прошлого года на пару с Сухоруковой ставила, не видела герра Вагнера. Всё считала, что генеральный директор, театром прикрывающий мутные схемы, в которые Анна носа никогда не совала, во время спектаклей решал свои «вопросы».

И оттого встреча с начальством была ощутимым ударом куда-то в переносицу, выбивая из головы Князевой какие-либо мысли и только оставляя под рёбрами иррациональное — или, всё-таки, объяснимое? — волнение.

Анна вздохнула, отказав себе в глотке воды, и развернулась к дверям.

Насколько ей помнилось, герр Кристиан был чем-то похож на Сухорукову.

Тоже не любил опозданий.

На пути ей никто не встретился, что в равной степени успокаивало и напрягало. Князева шла по коридорам, спускаясь на второй этаж и заворачивая сразу от пролёта направо, входя в специальный служебный коридор. В дни постановок возле неприметной двери ставили громилу, пускающего туда только работников «Софитов» и людей, приехавших в театр не культурно просвещаться, а «работать» на свой страх и риск.

Утром первого октября Князеву у двери никто не встретил. Анна зашла внутрь и оказалась в коридоре, в котором бывала только с Викторией Дмитриевной — и то, крайне редко.

Стены, обшитые вульгарно дорогим красным деревом, делали пространство вокруг Князевой слишком тёмным; буро-алая ковровая дорожка под ногами напоминала пропасть. Лампы, выполненные в виде подсвечников, висели на стенах каждые пять метров, что для такого узкого и тёмного коридора явно было слишком большим расстоянием.

Она вдруг отстраненно подумала, что именно такой интерьер и представляла себе во всём театре, когда впервые от Белова услышала про «Софиты», и, передёрнув плечами, ускорилась. Поторопилась по коридору, приказывая себе не цепляться мыслями за то, что сейчас, перед спонтанной встречей с герром Вагнером не имело никакого веса, значения и смысла.

Одна из дальних дверей была открыта, и в ней Анна увидела сидящую за столом Анастасию. В приёмной она уже не дёргалась панично, будто в своей среде была. Девушка сидела за столом, по всей видимости, из дуба, и перебирала какие-то документы, не переживая за их содержимое.

Подняла голову, чутко заметив на себе чьё-то наблюдение, и встретила взор помощницы режиссёра. Подозвала девушку к столу, свободной рукой нажала кнопочку на телефоне, соединяющим её с генеральным директором, и проговорила:

— Герр Вагнер, к вам фрау Князева.

Анна от такого обращения мысленно усмехнулась; надо же, какая статусность! Её Вагнер, интересно, так же назвал, когда требовал к себе позвать?

Глупый, поверхностный интерес пропал, когда Князева услышала искаженный динамиками телефона голос Кристиана:

— Пусть проходит.

И, если сравнить этот голос можно было бы с чем, то Анна обязательно бы вспомнила озвучку «Крёстного отца», которого просто обожал Валера Филатов. Дон Корлеоне так важно и статусно не говорил, как тот же Вагнер, позволивший Князевой зайти в его кабинет.

Ане признавать того не хотелось, чтобы саму себя на страхе не поймать, но лёгкие сузились, став объемом не больше кулака.

Один вздох стал максимумом возможностей Князевой, когда секретарша подошла к двери и открыла её перед Анной, приглашая ту внутрь.

Хотя за спиной Князевой и был длинный пустой коридор, она, увидев за столом босса, поняла, что отступать ей стало некуда.