Княжна (СИ)

— Домой хочу, — прошептала Аня, вдруг ощутив себя невероятно усталой. Она голову на плечо Вите положила жестом, за который, вероятно, утром, перед встречей с Ольгой, себя винить будет, но тогда необходимо было почувствовать его руку своей ладонью, чтобы совсем не расклеиться от порыва внезапной слабости.

Наверно, Анна так домой хотела только потому, что помнила, что вчерашней ночью Пчёлкин с ней остался, и надеялась следующее утро встретить все тем же завтраком, чаем медовым с липой и обилием поцелуев на подоконнике.

Пчёла усмехнулся. Чуть посидел, а потом девушку двумя руками обхватил, словно она убежать пыталась, и протянул тоном смиренно-сетующим:

— Эх, ты, гуляка!.. Поехали, Княжна!

BMW

, вероятно, стоило всё-таки заглушить, чтобы бензин не жечь. И Витя так бы и поступил. Только ведь не думал даже, что Анна, прощаясь с ним поцелуем, так втянется, что останется в машине на долгие десять минут, какие они потратили на ласки губ, языков и рук.

У Князевой окончательно помада вся смазалась по щекам своим и Витиным, а у Пчёлкина губы опухли; их что-то изнутри покалывало мелкими иголочками, но подобное было приятно. Так же приятно, как и поглаживания ладоней Ани, её волосы, сминающиеся в его кулаке, и скрип сидений под их телами.

Дьявол. Как она ему нравилась!..

— Ненасытная, — шепнул ей в губы Пчёлкин и двумя руками обнял девушку за шею. Левую ладонь поднял к волосам, в них зарываясь, а правую ниже потянул, к ключицам, проглядывающим из-под рубашки Ани.

Князева украдкой оставила поцелуй на выемке верхней губы Вити, в ответ так же тихо сказала:

— Кто бы говорил.

И в выразительной «обиде» она наклонилась. Губами прижалась к шее Пчёлкина, чуть втянула в рот удивительно тонкую — для мужчин — кожу, обтягивающую кадык, и перекатила ту между зубами.

Не больно совершенно. Витя откинулся на своё кресло, прикрыл глаза и ругательством перевёл дыхание, чтобы не сквозь зубы не прорычать.

— Твою мать…

Завтра, вероятно, на месте укуса Ани останется засос — такой, при взгляде на который у Сани Белого появятся вполне резонные вопросы и подозрения.

Знал бы только Саша, что это не Витя с бабами-«одноразками» развлекался вопреки собственным клятвам, а что Князева в тайне от излишне опекающего двоюродного брата могла с мальчиками типа Пчёлкина творить, то очень бы Белый, наверно, удивился. Как минимум.

Мужчина почти хмыкнул, но ухмылка застряла в горле костью, комом, когда девушка провела кончиком языка по укусу. Пчёлу передернуло в сладости; он, не в состоянии сдержать какое-то утробное рычание, ощутил, как дрогнувшие руки подхватили Анну под бёдрами.

Она ахнула ему в шею, когда Витя пересадил девушку к себе на колени, и вцепилась ногтями в плечи под рубашкой. Кровь неслась по венам, ускоряясь и нагреваясь в равной степени сильно как от взглядов, так и от касаний рук и губ.

Князева на бёдра Пчёлкину опустилась, случайно ногой с толстым каблуком попала по рулю. Тот дёрнулся на ручнике — машина не сдвинулась, но Анна, в автомобилях не разбирающаяся особо, вздрогнула, боясь, что, если не сейчас, так через секунду-другую дорогущая иномарка Вити развернется и мордой въедет в ствол ближайшей березы.

Сердце в груди ощутимо ухнуло ни то от рук Пчёлкина, что крепко держали Аню под самыми ягодицами, ни то от собственных глупостей. Она рассмеялась тихо, выдыхая, и наклонила голову, лбом столкнулась с Витей.

— Вот бы соседи обрадовались, если бы я гудок задела.

Пчёлкин глаза поднял, не зная, хотел ли поправлять волосы Анины, что подобно шторам заслонили правую половину его лица, или не нужно было их трогать, позволить самого себя спрятать от тусклого света лампочки в салоне авто.

— Если бы они и проснулись, то значит, не так сильно бы спать хотели.

— Ты невыносим, — хмыкнула безобидно Князева и посмотрела на подъезд.

Небольшая лампочка над самой дверью освещала слабо, но достаточно, чтобы увидеть серый прямоугольник домофона. Ночь отчего-то не напрягала темнотой своей так, как напрягала обычно.

Ей не хотелось уходить. Но звать Пчёлкина к себе было бы моветоном…

Она перехватила клатч с заднего сидения, куда закинула сумку ещё возле самого парка, и представила вдруг, как выглядела бы, вылезая с водительского сидения и оставляя за собой Витю. Чуть улыбнулась, заправила волосы.

«Не глупи, Князева… О чём ты думаешь? Чего добиваешься?»

Он заглушил автомобиль, закрыл все окна. Анна на своё сидение перебралась, постоянно задевая ступнями рычаги, в зеркало посмотрела. Князева поправила нещадно стёртую помаду, — точнее, её остатки — как Витя вышел из иномарки. Пчёлкин не сомневался в решении своём, когда раскрыл перед девушкой дверь и, подобно джентльмену, какому вдруг стал подражать в манерах, поведении и самоуверенности, протянул руку.

Под удивленным, но заинтересованным взглядом Князевой у Вити нервы дёрнулись, подобно канатам.

— Помнится, ты с мамой пирожки делала?

Она быстро сложила два и два и едва сдержалась, чтобы не засмеяться мужчине в лицо. Подумать только, под предлогом перекуса он, уверенный ловелас и сердцеед, напрашивается к Князевой в квартиру!..