Князи в грязи

Второй мужчина появился неожиданно и на один раз. Все очень банально — пошла в ночной клуб (уже в Москве). Потан цевала. Разговорилась с красивым самцом. Он сделал конкретное предложение. Она решила: а почему нет? Вдруг с ним будет как-то по-другому? Оказалось, если не хуже, то также. Быстро, резко и никакой лирики. «Как животные», — подумала Оля и зареклась впредь от секса-гимнастики.

А Сережа ее возбуждал. Не то чтобы ей хотелось именно секса, но от его прикосновений, ласк она бы не отказалась.

Оле очень хотелось верить, что его интересует в первую очередь ее душа, а не тело. Она с удовольствием в этом убеждалась. И потому ждала. Не отпугивая, но и не поощряя природный инстинкт ухажера.

Как-то вечером, придя с очередного свидания, Оля взяла свой дневник, который в Москве позабросила. Нашла одну из последних записей про Мишу-аспиранта. Захотелось вспомнить свои эмоции того времени.

* * *

«Миша-Миша-Миша… иногда я, думая о чем-то, повторяю какое-нибудь слово, фразу… Твое имя пробую на вкус… Нараспев, шепотом, нежно, жестко, скороговоркой, сквозь смех, сквозь слезы, изнывая от жажды, жары, желания, когда оооочень хорошо, когда невыносимо тяжело… Миша-Миша-Миша — стучит в висках и в изгибах ключиц имя твое… Имя, как часовой механизм бомбы… Глубоко-глубоко спрятано малюсенькое табло, на котором несколько цифр — время, которое нам осталось…

Я… тургеневская героиня девятнадцатого века, одолеваемая лирическими настроениями, я „не от мира сего“… моллюск, нежное и розовое нутро которого больно ранит песчинка… день и ночь только и остается кутать ее бережно в перламутр… это мой способ жить… А ты? Что же ты? Хочешь ли быть разгаданным мной? Хочешь ли быть причастным ко мне? Так не бывает, чтобы тела без душ! Или твоя душа тоже защищена контрацептивным барьером?.. Я так много изучила наук и чужих повадок… Изучая тебя, звучит во мне простой мотив… Ты».

«Да, совсем иная картина, — подумала Оля, убирая дневник на место. — С Сережей пока — души без тел…» Оля почувствовала, что краснеет. В ней начала просыпаться женщина.

* * *

Маша заметила изменения в Оле почти г разу. Еще бы, горящие глаза, взнервленная манера общения и непривычно обильное применение косметики выдавали молоденькую девушку с головой. Обычно Маша никогда и ни в какой форме не вмешивалась в дела Оли. Спросит — ответит. Однако сама — молчок. Но тут Маша не выдержала:

— Оль, а чего это ты так мазаться стала?

— А что, не идет?

— Понимаешь, дешево получается. Слишком ярко. Глаза надо чуть обозначить, губы — только блеск. Тон тебе вообще не нужен. Румяна — тоже. Я же не пользуюсь, видишь.

— А можешь меня правильно накрасить? — Оля явно застеснялась.

— Да не вопрос!

Девушки приступили к таинству, удовольствие и смысл которого мужчинам никогда не понять.

— Ты чего, влюбилась?

— Маш, прости, не «чего», а «что».

— Ой, правда! Это моя провинциальность.

— Брось ты, я тоже не в Париже воспитывалась.

— Вверх посмотри. Ага, вот так. Так что, влюбилась?

— Ну, не влюбилась, но встречаюсь.

— Кто он?

— Не поверишь, мужчина! — Оля рассмеялась.

— Да не дергайся ты, в глаз попаду! Догадываюсь. Чем занимается?

— Вот странная ты. Не спрашиваешь, интересный ли он человек, интересно ли с ним разговаривать. Сразу — чем занимается.

— Так интересность определяется родом деятельности.

— А вот и нет. Можно быть врачом, даже аспирантом, и быть скучным. Только одни инстинкты. А можно торговать сотовыми телефонами и знать поэзию, музыку, искать смысл жизни. По крайней мере, думать о нем.

— Понятно. Значит, точно не медик. Теперь вниз посмотри. Нет, не так. Постарайся свои колени увидеть. Так он сотовыми торгует? На кого учится?

— Он не учится. У него денег нет. Он поэт. Бард. Он песни сочиняет.

Маша отшатнулась. Щеточка для туши так и повисла в поднятой руке.

— Зачем тебе это? Если мужчина не может заработать себе даже на образование, ато самец!

— Не-е. Мужчина — это характер. Прежде всего воля. Решительность. Умение ждать.

— Знаешь, а мне кажется, для тебя в жизни важнее всего кого-то опекать, о ком-то заботиться, кому-то быть мамкой.

— С чего ты взяла?

— Сама посмотри — о собачках ты заботишься, о папе печешься, профессию выбрала — ну, гуманнее не бывает. Даже мужика себе инстинктивно подобрала — не от мира сего, убогенького, неухоженного. Признайся, тебе хочется повести его в магазин и приодеть с ног до головы. Так чтобы он не обиделся, конечно, но чтобы все было аккуратненько, «по-хорошему».

— Честно говоря, хочется, — Оля смущенно улыбнулась.

Маша отложила в сторону макияжный инструмент, закурила, села напротив Оли. Девочки проговорили больше часа. Потом Маша неожиданно спохватилась, вспомнила, что в четыре у нее встреча с одним из клиентов Иннокентия Семеновича, и быстро докрасила Олю.