«Князья, бояре и дети боярские». Система служебных отношений в Московском государстве в XV–XVI вв.

Михаил Бенцианов «Князья, бояре и дети боярские». Система служебных отношений в Московском государстве в XV–XVI вв.

Введение

Стремительная экспансия и расширение границ Московского государства в последние десятилетия XV в. стали полной неожиданностью для его соседей. На этой волне было успешно осуществлено присоединение Новгородской республики, Тверского княжества, Вятской земли, а также захвачены значительные массивы земель, принадлежавших прежде Великому княжеству Литовскому. В первые десятилетия XVI в. наступательное движение было продолжено аннексией Псковской земли, Рязанского княжества и, в качестве заключительного аккорда, взятием Смоленска, которые обозначили с незначительными изменениями западные рубежи России на несколько последующих столетий. Что более важно, присоединенные обширные территории в дальнейшем прочно вошли в состав государства, потеряв в течение времени характерные для них ранее особенности политического и социального положения.

Весь этот насыщенный территориальными присоединениями отрезок времени занял менее четырех десятилетий и был тем более удивителен на фоне нескольких предшествующих столетий, когда границы Северо-Восточной Руси – великого княжества Владимирского оставались в значительной степени стабильными и неизменными.

В основе наступательного «спурта» лежало коренное переустройство действующих моделей устройства государственного механизма, выработка новых ориентиров социальной политики. В первую очередь изменения затронули систему организации службы, которая стала со временем определяющим элементом, под который подстраивались другие социальные институты.

Уникальность ситуации заключалась в том, что рассматриваемый промежуток «больших реформ», включающий и активизацию экспансионистских планов московского правительства, начался в период затишья на внешних рубежах страны. Ориентировочной точкой отсчета для него стали крупномасштабные поместные раздачи в Новгородской земле 1480–1490-х гг., во время которых более 2000 детей боярских были перемещены на новозавоеванную территорию.

Правление Ивана III характеризуется значительным ослаблением татарской угрозы. После казанских походов конца 1460-х гг., инициатором которых выступала московская сторона, а затем и успешного водворения на престол в 1487 г. московского ставленника Мухаммеда-Амина это направление военных действий не требовало приложения значительных усилий. Достаточно спокойно складывалась в это время и ситуация в «Поле». Если не считать нападения «казаков» (1468 г. – разорение волости Беспута и 1492 г. – вылазка на волость Вошань), то всего удается насчитать несколько крупных операций. В 1472 и в 1480 гг. русской армии противостояли силы хана Большой Орды Ахмата. В обоих случаях дело так и не дошло до масштабных столкновений. После бесславного ухода с берегов Угры Ахмат был убит. Вплоть до начала 1490-х гг. татарские отряды не беспокоили земли Московского государства. В 1491 г. русские полки вместе с отрядами союзных казанцев были выдвинуты в «Поле» в помощь крымскому хану Менгли-Гирею для отражения удара сыновей Ахмата. В этом случае также обошлось без кровопролития: «Сила великого князя возвратися восвояси без брани».

Не преуменьшая значения этого «фронта», где при неблагоприятном стечении обстоятельств события могли развиваться совсем в другом направлении, стоит констатировать, что здесь не возникало значимых предпосылок для наращивания оборонных мощностей. Немногочисленные для этого времени, не в пример последующим десятилетиям, татарские набеги могли отражаться силами местных ополчений.

Ко второй половине XV в. сошла на нет экспансия со стороны Великого княжества Литовского, которое не смогло даже извлечь сколько-нибудь серьезных дивидентов из затянувшейся междоусобной войны на территории своего восточного соседа. Обосновавшиеся там удельные князья московского дома не проявляли значительной активности, а заключавшиеся между ними соглашения (договор между Иванами Можайским и Серпуховско-Боровским) о совместных действиях по возвращению отобранных земель имели скорее декларативный характер.