«Князья, бояре и дети боярские». Система служебных отношений в Московском государстве в XV–XVI вв.

В родословной Демьяновых (Демьяновичей) сохранился эпизод, свидетельствующий о сохранении местным боярством в первые годы после завоевания весомых позиций. В 1516 г. была выдана жалованная грамота П. Кузовлеву и его брату Клишке, «как было преж сего». У них не оказалось крепостей, подтверждающих права на владение своими участками. Тогда они прибегли к устной памяти соседних землевладельцев: «Ведомо Василию Демьянову и Афанасию Садикову и иным бояром, что та вотчина их изстарины». Сам В.Я. Демьянов на великокняжеской службе был пожалован кормлением[478].

Информация о «выводе» смолян в 1524 г. сохранилась также в посольских книгах («чего деля князь великий смолян на Москву привел?») и в Литовской метрике.

Не отрицая многочисленные факты переселения смоленских бояр, хочется отметить, что некоторые из них остались на службе в Смоленском уезде и позднее вошли в состав местной служилой корпорации. Среди них были не только потомки щитных и панцирных слуг, но и представители собственно боярских родов, такие как, например, Коверзины и Садиловы. В 1534 г. из Смоленска в Мстиславль бежало несколько семей Коверзиных «и з жонами, и з детми… родом смолняне, отчичи вашей (Сигизмунда Казимировича. – М. Б.) милости». Много позднее, в 1580 г., шестеро Садиловых, «смоленские жильцы», были отправлены в опале в Казань[479].

В Рославском уезде, сформированном на территории бывшей Смоленской земли, вотчины также сохранили за собой местные бояре Роговцевы. Память о подтверждении владельческих прав земцев нашла отражение в более позднем источнике, «Повести о победах московского государства»: «Посему повеле (Василий III. – М. Б.) земцов собрати града Смоленска, сиречь которые тутошние помещики, в своих же поместьях осталися на ево государево имя. И не повеле государь у них тех поместей отниматие, повеле им по-прежнему владети, кто чем владел, и, разобрав их на три стати против их чести, и повеле им особной список учинити»[480].

Все имеющиеся сведения о службе потомков смоленских бояр на территории самого Смоленского уезда за первую половину XVI в. немногословны и отложились в документах Литовской метрики. Остаются вопросы о соответствии определений этого источника реалиям московской службы. Упомянутые Коверзины значились здесь как «дети боярскии помещики великого князя из Смоленска». Пленник И. Роговцев (Роговец) из реестра 1538 г. также был обозначен «з Рославъля сын бояръский». Не исключено, что некоторые из местных землевладельцев не только сохранили за собой свои вотчины, но и получили статус полноценных детей боярских[481]. Большинство других смоленских вотчинников, оставленных на своих землях, продолжило службу в качестве земцев.

Служба земцев достаточно хорошо известна на материалах Новгородской земли, где они после выселения подавляющей массы местных землевладельцев заняли свою социальную нишу. Земцы, отмеченные в отдельных списках, сообща снаряжали из своего числа воинов для несения «дальней службы». Они также привлекались для несения службы на местах, в гарнизонах крепостей самой Новгородской земли, поблизости от оставленных им небольших владений. Земцы котировались не слишком высоко. «Выморочные» земли часто переходили от них к окрестным детям боярским. Впоследствии некоторые из них перешли в число детей боярских. Разряд полоцкого похода 1563 г. объединял псковских детей боярских и земцев при общем подсчете.

Первые дети боярские были упомянуты в Смоленске в 1517 г. во время процедуры встречи имперского посольства. Из подробной записи церемонии приема видно, что гарнизон Смоленска был хорошо укомплектован. Только в процедуре встречи должно было присутствовать 200 детей боярских. М.М. Кром считал это свидетельством начавшихся в Смоленском уезде поместных раздач[482]. В действительности, однако, для подобного вывода нет доказательств. Как видно из посольской записи, дети боярские делились на две группы: городовые и дворовые. Упоминание «дворовых» показывает их пришлый характер. Эта категория поздно выделилась в составе смоленского служилого «города» (90-е гг. XVI в.). Анализ территориальных связей перечисленных лиц показывает, что все они были выходцами из центральных уездов страны. Никто из их потомков впоследствии не был связан со смоленской корпорацией.