Князья и Цари

«Война началась счастливо!», — зарокотал Историк. Он перечислил нам несметное количество микроскопических «городов», которые с наскоку были захвачены воеводами Шеиным и Прозоровским. Потом 8 месяцев топтались под Смоленском, который от голода уж хотел сдаваться, но случилась беда. В Польше «устроились дела». То есть кончились дрязги вокруг Сигизмундова наследства, и Белый Орел снова превратился из сентиментальной курицы в боевую птицу. Королевич Владислав стал королем, навалился на Смоленск, а польские дипломаты науськали на Русь крымских голодающих. Канцлер Радзивил писал в ставших уже модными мемуарах: «Не спорю, как это по-богословски, хорошо ли поганцев напускать на христиан, но по земной политике вышло это очень хорошо».

Конечно, «хорошо вышло», пан. Крымцы налетели на окраинные поместья русского дворянства. Дворяне сразу — штык в землю и порысили спасать свои закрома. «Немецкие» наемники Маттисона частью перебежали к королю.

Шеин перешел к обороне. Получил указ царя: засесть и не высовываться. Русские ушли в «табор», запалив шнуры к зарядам в заминированных пушках. Тут же прошел осенний дождичек — дело было в сентябре 4633 года, — фитили погасли, и пушки достались молодому королю. Он их сам лично и осмотрел.

Поляки заняли все дороги, захватили в Дорогобуже все армейские склады, стиснули кольцо окружения. Наши выскочили было подраться, но потеряли 2 000 человек. Становилось совсем худо. С окрестных холмов била польская артиллерия, еда закончилась, настал декабрь с холодами. Наши 500 человек пошли в лес по дрова, и все были вырублены под корень. «Немцы» наемные распсиховались, стали обвинять друг друга в измене. Лесли пристрелил Сандерсона прямо на глазах у главкома Шеина. Короче, дисциплина упала до нуля. И начались переговоры. 19 февраля 4634 года русская армия сдалась.

Кампания эта так не задалась еще и потому, что 1 октября 4633 года у нас умер Филарет. Четко скомандовать было некому, и армия князей Черкасского и Пожарского медлила под Можайском. Теперь «неустройства» снова грозили нам самим.

Из-под Смоленска вернулся Шеин, — как раз поспел к собственной казни. Ему прочитали обвинение в военной бестолковости, потом — в корыстных делах, потом — в строгости к солдатам, которым он мешал грабить местное население, чем подрывал боеспособность армии. Припомнили Шеину и прежний плен, и «гордость при отпуске» в поход, и столько всякого-разного, что отрубленная его голова не успела ничего запомнить.

Остальным воеводам тоже не поздоровилось. Измайлова казнили за болтовню при сообщении о смерти Филарета, других перепороли и сослали в Сибирь за неудачную кампанию. Вернее, за компанию.

Писец определенно отметил, что дело Шеина вышло политическим, что покойный Филарет ввел небывальщину — «немецкое» командование русскими войсками, а Шеин перед иноземцами возгордился, вот они его и оклеветали.

Переговоры с поляками закончились 4 июня 1634 года договором «о вечном мире» и почти дружбе, поляки предлагали даже завести «одинакие деньги». В знак доброй воли король выдал русским послам тела бывшего царя Василия, его брата Дмитрия и братниной жены, скончавшихся в придворном плену. Наши имели полномочия выкупить эти тела за 10 тысяч, но Владислав отдал их бесплатно, в шикарных гробах. За это получил ответную любезность — 10 сороков соболей на 3 674 рубля, — по 9 с копейками за шкурку. Шуйского доставили в Москву и с честью похоронили среди царей в Архангельском соборе. Он и сейчас там лежит, можете зайти и посмотреть.

А Михаил «Филаретович», как его с подколкой называли поляки, остался править нами один одинешенек.

Так в буднях и празниках, казнях и проказах родилась вторая наша великая династия — Романовская. И дальше уже она потащила Россию цугом своих царей и цариц, погоняя нашу колымагу плетьми, кнутами да батогами через последние 300 лет великой Империи.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В детстве я как-то спросил отца, что было бы, если бы Троцкий победил в дискуссии. Какой бы это был кошмар!

— Никакого кошмара, — отвечал отец, — мы точно так же шли бы к победе коммунизма под знаменем Ленина-Троцкого, уничтожали левых и правых сталинистов-морганистов, поднимались в штыки «За Родину, за Троцкого!» Потом разоблачили бы культ личности Троцкого и шлепнули в подвале Берию, который все равно бы извернулся быть министром безопасности.

Голова у меня закружилась. И я спросил страшное.

— А если бы Великой Октябрьской социалистической революции не произошло?!

— Ну, сейчас наши точно так же добивали бы шведов (дело было не под Полтавой, а у телевизора — ближе к концу 3-го периода). Только на рубашках у них были бы золотые двуглавые орлы…

Сегодня, наблюдая вялую возню ребят с золотыми орлами, я вздрагиваю: а если бы Мамай не влез в мышеловку между Доном и Непрядвой? А если бы беременная Елена не нагрубила грозному свекру? А если бы Жолкевский не уехал из Москвы помыться и отдохнуть? А если бы Мюрат ударил обходным рейдом на Москву мимо Бородина, а Гудериан — мимо Подольска? Что за ужасы произошли бы?!

Никаких ужасов, ребята!