Князья тьмы. Пенталогия. (Звездный король. Машина смерти. Дворец любви. Лицо. Дневник мечтателя)

«Все, что мы осознаём, имеет еще более глубокий, окончательный смысл. При этом исключительный и единственный способ сделать такой непостижимый смысл постижимым заключается в применении метафизической системы, в которой все вообще рассматривается как имеющее символическое значение».

— Освальд Шпенглер

«Кто наши главные враги? Это тайна еще не раскрыта даже нашими главными врагами».

— Снисходительный ответ Ксавиара Сколькампа, сотрудника Института, входящего в состав высшего руководства (занимающего уровень выше 100), репортеру, задававшему слишком пытливые вопросы.

Кагге Келле оказался маленьким плотным человеком с большой крепкой головой правильных пропорций. Его крашеная кожа, бледнейшего бисквитного оттенка, отливала восковым блеском; на нем был строгий темно-коричневый костюм с узкими лиловыми полосками. Его ясные глаза часто смотрели куда-то вдаль, у него был короткий тупой нос, он чопорно поджимал губы, словно компенсируя их излишнюю полноту.

Судя по всему, Келле придавал огромное значение непроницаемости. Он приветствовал Герсена с суровой вежливостью, выслушал его рассказ без замечаний и просмотрел фотографии, не проявляя признаков интереса. Осторожно выбирая слова, он сказал: «Увы, ничем не могу вам помочь. Я не был спонсором экспедиции Луго Тихальта и ничего о нем не знаю».

«В таком случае, позволите ли вы мне воспользоваться дешифратором?»

Несколько секунд Келле неподвижно молчал, после чего сдержанно произнес: «К сожалению, это противоречит правилам нашего факультета. Если я их нарушу, меня подвергнут безжалостной критике. Тем не менее...» Он взял со стола фотографии и снова рассмотрел их: «Не подлежит сомнению, что этот мир отличается любопытными характеристиками. Как он называется?»

«Насколько мне известно, господин Келле, он еще никак не называется».

«Не могу понять, зачем вы хотите знать, кто был спонсором Тихальта. Вы работаете в МСБР?»

«Я — частное лицо, хотя, конечно, не могу предъявить доказательства этого факта».

Келле скептически поморщился: «Каждый действует в своих интересах. Если бы я знал, чего вы на самом деле хотите, возможно, я мог бы проявить некоторую уступчивость».

«Господин Войноткач занимает примерно такую же позицию», — заметил Герсен.

Келли бросил на Герсена проницательный взгляд: «Ни Войноткача, ни меня нельзя назвать наивными простаками». Он снова помолчал, после чего ворчливо заявил: «От имени отдела космических исследований я мог бы предложить вам определенную сумму за информацию, записанную на волокне монитора — несмотря на то, что, по вашим собственным словам, эта информация принадлежит университету изначально».

Герсен кивнул, не возражая напрямую: «Именно этот факт я хотел бы установить с полной ясностью. Действительно ли записывающее волокно принадлежит университету — и могу ли я им свободно распоряжаться? Если бы я нашел непосредственного спонсора Луго Тихальта — или хотя бы удостоверился в том, что такой спонсор существует — возник бы целый ряд новых возможностей».

Притворство Герсена нисколько не обмануло Келле: «Необычная ситуация... Как я уже сказал, я мог бы предложить привлекательную сумму за волокно — даже в качестве частного лица, если это поможет скорейшему заключению сделки. Хотя, конечно же, я настоял бы на предварительной инспекции планеты».

«Вам известен мой совестливый подход к этому вопросу, господин Келле».

Келле позволил себе мимолетную недоверчивую усмешку и снова рассмотрел фотографии: «Эти, как вы их называете, дриады... Исключительно любопытные существа! Что ж, я помогу вам следующим образом. Я просмотрю университетские записи, относящиеся к Луго Тихальту. В обмен я хотел бы, чтобы вы гарантировали мне возможность приобретения этой планеты в том случае, если вы не найдете так называемого «спонсора» Тихальта».

Герсен не удержался от упрека: «Вы же дали мне понять, что вас не слишком интересует этот мир!»

«Ваши впечатления и допущения не имеют в данном случае никакого значения, — спокойно отозвался Кагге Келли. — Уверен, что вас это обстоятельство не задевает, так как мое мнение о вас лично в равной степени не имеет для вас никакого значения. Вы обращаетесь со мной, как с умственно недоразвитым ребенком, но даже ребенка не убедили бы байки, которые вы рассказываете».

Герсен пожал плечами: «Мои «байки», как вы изволили выразиться, по существу достоверны. Разумеется, я не рассказал вам все, что знаю».