Князьки мира сего

— А вот и нет! Как доказал дедушка Фрейд, в небытие ничего не вытесняется, всё рано или поздно возвращается. А полюбить вам обоим придётся того человека, молитвенно полюбить. Не узнавая ничего о его теперешней жизни, не встречаясь с ним и не созваниваясь. Это тяжело. Вытеснить проще, но тогда рубец останется. А когда вы начнёте молиться за него, вы почувствуете единение, родство со всеми людьми на Земле. Почувствуете, что все мы — блудные дети, все одинаково грешны и ничтожны перед Богом, но, как Он своей любовью покрывает наши грехи, так и мы своей любовью должны покрывать грехи других людей. И никак иначе. Отрубить, вытеснить, забыть — слишком просто, а поэтому неэффективно. Никогда не надо искать лёгких путей. Дорого и востребовано только то, что добыто потом и кровью. Где труд, там и исцеление… Ещё перед венчанием я должен наставить вас, как не допустить образования новых сердечных рубцов. Любите друг друга больше всего на свете! Даже больше своих детей: дети — плоть от плоти, а супруги — одна плоть. Делайте всё по возможности вместе. Если один что-то любит, например, футбол, пусть другая тоже его полюбит. Вышивание, значит вышивание. В данном случае любить — не обязательно делать, но обязательно разбираться и принимать. Предпочитайте свою вторую половину работе и друзьям. Сможете найти общую земную цель (помимо рождения-воспитания детей) и работать вместе — дерзайте; нет — полюбите работу друг друга. Цель брака — не продолжение рода, а такое единение супругов, при котором они и после перехода в жизнь вечную будут неразлучны. Можно жить счастливо и умереть в один день сердцем, умерев в разное время физически. Цель брака — так полюбить другого человека, чтобы можно было перенести силу этой любви на Бога.

— Хотелось бы услышать ваше определение слова «любовь», — попросил Пётр.

— А определение апостола Павла вас не устроит? Я, вообще-то, не силён в богословии. Ну ладно, попробую. Любовь — энергия, связывающая всё во вселенной воедино. Любовь — абсолютное успокоение и уверенность в благом исходе всего. Любовь — радость и мир о Духе Святом. Любовь — полнота, исключающая отсутствие чего-либо. Любовь — предпочитание всех остальных людей себе. Любовь — быть готовым взойти на крест, чтобы спасти всех. Любовь — бессмертие и вечность. Любовь есть Бог, а Бог есть Любовь. Достаточно этих определений?

— Вполне, — сказал Пётр. — Но… раз уж вы — сердечный целитель… разум мой вполне убеждён в существовании Бога. И я готов видеть Его таким, каким вы все Его описываете — благим, любящим людей, дарующим бессмертие, в котором можно будет развиваться. Но вот сердце моё почти ничего не чувствует. Я вижу Бога умом, но не вижу сердцем.

— Милый мой, а ведь ум — это очень много! Знаете, сколько у нас в стране сект и разных непонятных общин! Уверяю вас, у всех их представителей очень чувствительные сердца. Харизматы чувствуют, что говорят на инопланетных языках; марианцы[5] чувствуют, что все православные архиереи — ересиархи; старообрядцы — что Бог принимает только двойное «аллилуйя». Господи, поменьше бы люди всего чувствовали и побольше думали головой! Думайте правильно, пойте разумно, и тогда вы всё, что надо, со временем почувствуете… Ну, а теперь… Я полагаю, что Всенощная в храме, где я служу, скоро подойдёт к концу. Если вы оба не против, я могу вас обвенчать!

Глаза сердечного целителя были ласковые-ласковые и прозрачные-прозрачные. Такие глубокие, всепонимающие, неземные глаза. И Пётр спросил:

— А вы сами, случайно, не пришелец?

— Конечно, пришелец! Я пришёл в ваш мир из другого мира и очень рад, что наши миры пересеклись!

* * *

После венчания Антон Алексеевич повёз Петра и Светлану к себе в больницу. В одном из помещений был накрыт стол, их бурно поздравили несколько врачей — друзей Антона Алексеевича. По интонации, с которой всеми произносилось слово «друзья», новобрачные поняли, что врачи являются, скорее, его учениками.

Они пили кагор, ели жареные баклажаны и свекольный салат, какую-то сырную запеканку, и всем было хорошо. Казалось, что все знают друг друга давным-давно. Умел сердечный целитель открывать и располагать друг к другу сердца людей!

По дороге в храм Света объяснила Петру, что отец Антоний сказал, что является пришельцем из другого мира, метафорически, но милиционер всё равно смотрел на главврача с подозрением. Тот действительно смахивал на инопланетянина. Чувствовалось, что он на дух не переносит уважаемые народом Земли пословицы: «хочешь жить, умей вертеться», «каждый сам куёт своё собственное счастье», «не подмажешь, не поедешь» и прочие.

Потихоньку все врачи-ученики разошлись, и они опять остались втроём.