Книга 1. Гамбит Бубновой Дамы

До предполагаемой точки нашей встречи оставалось метров двадцать, и тут она резко свернула влево, пересекла бульвар и, не взглянув в мою сторону и не обернувшись, вошла в двери художественного салона на углу.

Признаться, давно я не чувствовал себя так глупо…

Но в салон-то я зайти имею право в любом случае, тем более что здесь выставлена на продажу одна моя работа и я, может быть, давно намеревался узнать, как она…

Женщина стояла возле моей акварели, и я услышал, как она спрашивает у завсекцией:

– А нет ли у вас других работ этого автора?

– Отчего же нет, – сказал я, подходя. – А что именно вас интересует?

В каком-то метре от себя я увидел ее глаза, уловил запах совершенно мне незнакомых духов, и, хоть голова у меня слегка закружилась, я за короткие мгновения прочел в бездонно фиолетовых глазах, что она меня великолепно знает, но согласна принять мои условия игры.

И несколько минут мы с ней говорили так, будто она действительно приняла меня за товароведа или, допустим даже, директора. Выяснилось, что она неплохо для любителя разбирается в живописи, знает мои работы и, в частности, мечтала бы приобрести одну из ранних картин цикла «Московские дожди».

Не скрою, столь глубокое знание моих произведений польстило бы и безотносительно к внешним данным ценительницы, но сейчас я был деморализован и меня можно было брать голыми руками.

– Думаю, это можно будет устроить, – слегка поклонившись, сказал я. – Но придется совершить небольшую прогулку. До мастерской. Тут совсем рядом, – и назвал себя.

Она столь искренне удивилась и обрадовалась, что я мгновенно и почти окончательно забыл все свои сомнения и тревоги. Что там говорить о вероятностях? Не зря сказано: «Все будет так, как должно быть. Даже если будет иначе».

Некоторое время мы шли молча. Потом она спросила:

– Я вижу, что вы уже догадались?

– Простите, о чем? Разве о том, что наша встреча сегодня не случайна?

– Хотя бы. Это совсем не мало… Вы очень наблюдательны.

– Профессия такая.

– Да, конечно… Ваши работы мне очень нравятся, и я давно искала подходящего случая, чтобы познакомиться с вами. Сегодня этот случай представился.

Я вновь и несколько иначе посмотрел на нее. Увидел исхлестанное ветром лицо, подрагивающие от холода губы и представил, как она устала, если повторила весь мой сегодняшний маршрут. Пять часов на ногах, да еще на каблуках. У меня и то ноги как не свои, а ей каково? Да… И все это – из-за святой любви к моему творчеству? Лестно, куда как лестно… А я ведь далеко не Пикассо и не Модильяни, да и за теми, насколько я знаю, поклонницы по улицам не бегали. Среди художников и их ценителей это как-то не принято.

…Мы, наконец, пришли, поднялись по темной лестнице в мезонин донаполеоновского еще особняка, притаившегося позади многоэтажных домов на Пушкинской, где мне в свое время неким чудом удалось устроить мастерскую. Толстые каменные стены и сплошная дубовая дверь надежно отделили нас от внешнего мира с его непогодой и проблемами. Что интересно – полжизни я провожу на улицах, а уверенно и раскованно чувствую себя, только как следует от этих улиц отгородившись.

Я помог незнакомке, которую, по ее словам, звали Ириной Владимировной, снять пальто. Невероятно, но если бы пришла в голову идея изобразить идеальную в моем понимании женщину, я вряд ли придумал бы что-нибудь иное. Ефремову бы, Ивану Антоновичу, на нее полюбоваться – для подтверждения его теорий… С полчаса она знакомилась с моими работами, и живописными и фотографическими, а я в это время готовил кофе и легкий ужин и думал, что мне, кажется, наконец, повезло, и если я не буду дураком, то этот шанс не упущу.

Когда я вернулся, она сидела в кресле у камина. (Камин появился у меня не как дань моде – он был в этом доме всегда.)

– Посмотрели? – стараясь казаться светски небрежным, спросил я, разливая кофе.

– Да. И нашла то, что хотела… – Она показала на старый холст, где я когда-то изобразил перспективу Столешникова переулка, затянутого сеткой дождя.

– Вот эта пепельная гамма, ощущение печали и одиночества… Вы как-то выставляли ее в Манеже.

– Да, было… – Мне понравилось, что она уловила мое настроение. Значит, мы с ней похоже воспринимаем мир.

– Сколько это будет стоить?

– Ну, вообще-то я с рук не торгую, да и не положено это. Вот если вы согласитесь принять в подарок… При условии, что сегодня – не последняя наша встреча.

Она не стала отказываться, манерничать, а спокойно и серьезно посмотрела мне прямо в глаза – как там, в салоне.

– Что ж, это я, пожалуй, могу вам обещать. А кстати, что вы вообще обо мне сейчас думаете?

– Не хочу показаться банальным. Вам, наверное, и так говорят достаточно комплиментов…

Она смотрела на меня внимательно, понимающе и словно даже жалеючи. С таким выражением хорошо похоронки вручать.

– Вы наблюдательный, умный человек, с большой выдержкой, крепкими нервами…

Я сделал попытку встать и, поклонившись, звякнуть шпорами. Ирина остановила меня коротким жестом. В смысле, мол, – брось дурака валять.