Книга 1. Империя

Читая сегодня исторические хроники, мы неизбежно оказываемся под влиянием национально-субъективного взгляда летописца на происходящее. Каждый хронист, естественно, старался представить свой народ в наиболее выгодном свете. Битвы, где побеждали его соплеменники, — может быть даже незначительные, — он описывал особенно ярко. Другие сражения, может быть гораздо более важные и решающие, но где его народ проигрывал, хронист излагал скупо или даже вообще мог скромно умолчать о них.

Это естественно. И всем понятно. Но, возможно, не все отдают себе отчет, что об этом нужно постоянно помнить при чтении старых хроник.

Орбини замечает далее, что наличие в государстве исторической школы, труды которой дошли до нас, и военные победы этого государства, — как правило, две вещи, друг с другом не связанные. Бывало так, что наиболее удачливые в военном отношении царства не создавали собственной пышной истории. И наоборот, слабые в военном отношении страны иногда компенсировали этот недостаток написанием пышных исторических хроник, весьма преувеличивающих их военную мощь и историческое значение. Не могли победить на поле боя — приходилось побеждать на бумаге. Особенно эта практика была распространена в средние века, когда грамотность была редкостью. И далеко не везде существовали исторические школы.

Замечание Орбини состоит в том, что в славянских странах своей крупной исторической школы в прошлом не было. Или же, как мы теперь понимаем, ее труды до нас, и, кстати, до Орбини — не дошли. В силу тех или иных причин. Например, уничтожены в эпоху Реформации XVI–XVII веков. Тогда как в других странах, и в первую очередь в Италии, ТАКИЕ ИСТОРИЧЕСКИЕ РЕФОРМАТОРСКИЕ ШКОЛЫ ВОЗНИКЛИ. И сегодня мы учим древнюю историю в значительной мере, опираясь на точку зрения этих школ XVII–XVIII веков.

Именно этим объясняется сложившееся сегодня представление, будто на протяжении «всей античности» якобы ИТАЛЬЯНСКИЙ Рим безраздельно господствовал, — но лишь на бумаге, — над всем тогдашним миром. И его бумажные железные легионы сурово давили бумажных варваров — германцев, славян и прочих. На самом деле, здесь реальные военные победы Руси-Орды-Рима приписаны совсем другим странам.

Недаром говорят: «Бумага все терпит». Но такие «бумажные теории» бывают далеко не безобидными. Некоторые доверчивые почитатели «могучей древне-ИТАЛЬЯНСКОЙ истории» пытались уже в XX веке возродить былой дух Римской, якобы ИТАЛЬЯНСКОЙ империи. Яркий пример — Муссолини. Красивый, но бумажный миф столкнулся с грубой реальностью. Что произошло дальше — хорошо известно.

Конечно, вклад Италии в мировую цивилизацию всем известен и неоспорим: итальянская архитектура, живопись, опера, литература. Италия XVI–XVIII веков оказала большое культурное влияние на все остальные страны Европы.

Но зачем же ко всему этому добавлять еще и великую славу якобы завоевателей всего мира, покоривших, — как нас пытается убедить скалигеровская история, — Германию, Галлию, Англию, Испанию, Персию, Египет, Балканы, Кавказ?

Психологические замечания.

♦ Наблюдение первое.

Представив себе эту скалигеровскую версию в сегодняшних терминах, мы увидели бы, что дивизии (легионы) современной Италии

— вторглись в ГЕРМАНИЮ,

— захватили ФРАНЦИЮ, ИСПАНИЮ, ПОРТУГАЛИЮ, затем

— РУМЫНИЮ, АВСТРИЮ, ГРЕЦИЮ, СЕРБИЮ, ХОРВАТИЮ И БОСНИЮ, затем

— ТУРЦИЮ, СИРИЮ, ПАЛЕСТИНУ, ИРАН, ИРАК,

— пересекли Ла-Манш и покорили ВЕЛИКОБРИТАНИЮ.

— И, наконец, подчинили себе ЕГИПЕТ, АЛЖИР И МАРОККО.

Мы лишь перечислили те страны, которые якобы завоевал итальянский Рим в «античности», согласно скалигеровской версии.

Конечно, в разные времена маятник военного превосходства может несколько сдвигаться. Но в такой ли степени? Достоверно известная нам история последних веков показывает, что военное соотношение сил в мире колеблется, но изменений таких масштабов обычно не претерпевает. Что мы видим сегодня, то, в общем, было и раньше.

♦ Наблюдение второе.

Возможно, нас спросят: а что же мешало русским достойно отразить в летописях свои замечательные военные успехи? Вот, например, итальянцы расписали даже якобы несуществующие свои военные достижения. Чем же объясняется такая «русская скромность»?