Книга 1. Новая хронология Руси. Русские летописи.

Романовы постарались стереть с карты многие названия, напоминавшие о Пугачевской войне. Как мы уже говорили, реку Яик переименовали в Урал. Яицкое казачество стало именоваться Уральским. Волжское казачье войско вообще расформировали. Ликвидировали Запорожскую Сечь [561], с. 172. Яицкий городок переименовали в Уральск [711], с. 307. «После того как движение Пугачева было подавлено, его (Яицкий Городок — Авт.) переименовали „ДЛЯ ПРЕДАНИЯ ВСЕГО СЛУЧИВШЕГОСЯ ВЕЧНОМУ ЗАБВЕНИЮ И ГЛУБОКОМУ МОЛЧАНИЮ“ (КАК ОТМЕЧАЮСЬ В УКАЗЕ СЕНАТА)» [711], с. 307.

В связи с этим не очень понятна подлинная позиция А.С. Пушкина в отражении Пугачевской войны. Его поездка на Урал носила в общем-то официальный характер. При сборе материалов его сопровождал В.И. Даль, бывший в то время «чиновником особых поручений при оренбургском генерал-губернаторе» [710], т. 2, с. 452. Не был ли A.C. Пушкин фактически направлен Романовыми в Пугачевские места Урала для закрепления в умах современников «правильной версии» истории Пугача-Пугачева? Ведь A.C. Пушкин — уже знаменитый поэт, его слово много значило. Ему верили. Опубликовав свою версию истории этой войны, и расставив в ней акценты нужным образом, А.С. Пушкин мог, вольно или невольно, исполнять совершенно конкретный социальный заказ Романовых.

В то же время, активный интерес A.C. Пушкина к истории Пугача-Пугачева мог иметь и другие причины. Согласно романовской версии, «самозванец» Пугач-Пугачев выступал как царь Петр III Федорович. Напомним, что Петр III — муж Екатерины II — был, как считается, убит по ее приказу в 1762 году [563], с. 20. Среди тех, кто во время мятежа остался верен Петру III, был, оказывается, Лев Александрович Пушкин — дед А.С. Пушкина по отцовской линии. A.C. Мыльников сообщает: «Так, подполковник артиллерии Л.А. Пушкин призывал солдат не поддаваться уговорам, а оставаться верными присяге… Многие… были арестованы, а Л.А. Пушкин — сурово наказан… Л.A. Пушкина заточили в крепость. После выхода оттуда вплоть до самой смерти в 1790 г. он уже никогда не служил Екатерине II. Любопытно, что это был по отцовской линии дед A.C. Пушкина, о котором последний в автобиографических набросках НЕ БЕЗ СИМПАТИИ писал: „Лев Александрович служил в артиллерии и в 1762 году, во время возмущения, остался верен Петру III. Он был посажен в крепость и выпущен через два года“» [563], с. 22.

Так что отправляясь в 1833 году на Урал, A.C. Пушкин получал возможность соприкоснуться с историей императора Петра III, за верность которому в свое время пострадал его дед. Представляется естественным, что А.С. Пушкин мог иметь и свой собственный глубокий интерес в распутывании темных событий 60-70-летней давности. Его волновала история семьи, пушкинского рода. Даже если А.С. Пушкин действительно в каком-то смысле вынужденно исполнял негласный романовский заказ, он мог воспользоваться предоставившейся ему уникальной возможностью проникнуть в подлинные события пугачевской эпохи, оказавшись в ранге официального историка императорского двора. Которому открывались многие запертые двери.

Однако вряд ли сегодня мы можем узнать — какую часть материалов, обнаруженных на Урале. А.С. Пушкину разрешили включить в его «Историю Пугачева», а какую — нет. И какова вообще судьба тех собранных им сведений, который могли быть «неприятны Романовым». Как мы теперь понимаем, A.C. Пушкин имел уникальную возможность очень многое понять и узнать о вытертом со страниц романовской истории огромном сибирско-американском государстве — Московской Тартарии. Но Сенат уже издал СПЕЦИАЛЬНО ПО ПОВОДУ ВОЙНЫ ПУГАЧА-ПУГАЧЕВА абсолютно ясный указ «ПРЕДАТЬ ВСЕ СЛУЧИВШЕЕСЯ ЗАБВЕНИЮ И ГЛУБОКОМУ МОЛЧАНИЮ» [711], с. 307. Так что осторожную позицию современников вполне можно понять. Стоит ли нарушать Указ Сената и «копать» там, где не следует.