Книга-1: Третий Глаз

Главный дробильщик рассекает туловище, запускает руки внутрь и вынимает сердце. Тогда вожак стервятников тяжело спрыгивает с валуна на землю, подходит вразвалку и берет сердце из протянутой руки дробильщика. За вожаком следует вторая по рангу птица и, получив печень, уносит ее на свой валун и там принимается за еду. Почки, кишки – все распределяется между «руководящим составом». Затем с тела сдирается полосками мясо, рассекается на куски и раздается остальным участникам пиршества. Случаются среди них любители добавки – они приходят снова и выпрашивают кусочек мозга, глаз или еще какой-нибудь лакомый кусочек. Удивительно быстро пожираются все органы и мясо. На камнях остаются только чистые кости. Дробильщики разрубают их на удобные куски, закладывают в полости второй плиты и тяжелыми трамбовками измельчают в порошок – его с неменьшим аппетитом тоже поедают птицы!

Дробильщики трупов были мастерами своего дела. Они гордились своей профессией и по собственной инициативе исследовали все органы умершего, стараясь установить причины смерти. Большой опыт позволял им быстро поставить диагноз. Конечно, никто их не заставлял делать это, никто не обязывал интересоваться подобными вопросами, но профессиональная традиция была такова, что дробильщики обязательно и очень точно устанавливали причину «разделения души и тела». Если смерть наступала в результате отравления, намеренного или случайного, этот факт устанавливался быстро. Мне очень помог их опыт. Очень скоро я тоже преуспел в рассекании трупов. Главный дробильщик всегда стоял рядом и обращал мое внимание на те или иные характерные детали:

– Этот человек, уважаемый лама, умер от закупорки сердца. Посмотрите, сейчас рассекут эту артерию. Вот видите ту пробку? Она и явилась причиной смерти. Она не пропускала кровь.

Или еще:

– С этой женщиной, уважаемый лама, было не все в порядке. Наверняка эта железа плохо работала. Давайте отрежем ее и посмотрим. Железа отрезается, и он продолжает:

– Ну вот она, железа. Вскроем ее – так и есть: она затвердела.

И так далее. Эти люди гордились тем, что могли мне многое показать и рассказать, они знали, что я учусь по распоряжению самого Далай-ламы. Если в мое отсутствие поступал интересный труп, его откладывали в сторону для меня. Я исследовал сотни трупов, что позволило мне впоследствии стать хорошим хирургом. Я должен сказать, что такая практика значительно превосходит по эффективности западные методы обучения, когда студенты-медики в анатомических залах госпиталей подолгу работают с одними и теми же трупами. Мне пришлось позже сравнивать, и я убедился, что у дробильщиков трупов я узнал неизмеримо больше, чем впоследствии в медицинских школах с первоклассным оборудованием.

В Тибете покойников не хоронят. Скалистый грунт и тонкий слой земли делают погребение чрезвычайно затруднительным. Кремация невозможна по экономическим соображениям: деревья в Тибете редкость, а завозить на яках по горным дорогам из Индии дрова для сжигания трупов никому и в голову не может прийти – это было бы слишком накладно. Нельзя сбрасывать трупы и в реку, воду из которой нам, живым, приходится пить. Ничего не остается, как прибегать к вышеописанному способу выдачи мертвецов стервятникам и хищным птицам.

По существу, такое погребение отличается от европейского двумя особенностями. Первое отличие заключается в том, что на Западе трупы закапываются в землю и пожираются не птицами, а червями. Второе же отличие – на Западе трупы хоронят без вскрытия, поэтому настоящие причины смерти могут оказаться невыясненными. С нашими дробильщиками подобные неясности исключены, они всегда скажут, почему человек умер.

Похороны одинаковы для всех тибетцев, за исключением великих лам, которые представляют собой Предыдущие Воплощения. Они либо бальзамируются и помещаются в стеклянные саркофаги, которые выставляют в храмах, либо бальзамируются и покрываются золотом. Последняя операция представляет особый интерес, и при таких операциях я присутствовал неоднократно. Некоторые американцы, знакомившиеся с моими записями по этому вопросу, сомневаются в достоверности подобных сведений.

– Даже мы, – говорят они, – при нашей высокоразвитой технике не в состоянии этого сделать.

Дело в том, что мы ничего не производим серийно, мы всего-навсего ремесленники. Мы не умеем делать часы стоимостью один доллар за штуку. Но мы умеем покрывать золотом человеческое тело.

Однажды меня вызвали к настоятелю.

– Одно Воплощение скоро покинет свое тело, – сказал он мне, – поезжай в монастырь «Живая изгородь из шиповника» и поучись тому, как совершается священное бальзамирование.

Снова пришлось мне садиться на лошадь и ехать до Сера. По прибытии в монастырь меня проводили в комнату старого аббата. Цвет его ауры тускнел на глазах, спустя час он покинул Землю и отошел в мир Духа. Поскольку он был аббатом и ученым, ему не нужно было помогать пересечь бардо. Ждать трое суток тоже не было необходимости. Тело всего одну ночь находилось в позе лотоса в присутствии бодрствующих лам.