Книга 2

Копи! Ладно, мысли свои вздорные топи. Копи, только баньку мне по-черному топи! Вопи, - все равно меня утопишь, но вопи. Топи, только баньку мне, как хочешь, но топи! Эх, сегодня я отмоюсь, эх, освоюсь! Но сомневаюсь, что отмоюсь!...

Не спи! Где рубаху мне по-пояс добыла? Топи! Ох, сегодня я отмоюсь до бела! Кропи, в бане стены закопченые кропи. Топи, слышишь? Баньку мне по-черному топи! Эх, сегодня я отмаюсь, эх, освоюсь! Но сомневаюсь, что отмоюсь!...

Кричи: загнан в угол зельем,словно гончей лось. Молчи, - у меня уже похмелье кончилось! Купи! Хоть кого-то из охранников купи. Топи, эту баньку ты мне ранненько топи! Эх, отмоюсь я сегодня, эх, освоюсь! Но сомневаюсь, что отмоюсь!...

Терпи! - Ты ж сама по дури продала меня! Топи, чтоб я чист был, как щенок, к исходу дня. Вопи, - все равно меня утопишь, но вопи... Топи, только баньку мне как хочешь, но топи! Эх, сегодня я отмаюсь, эх, освоюсь! Но сомневаюсь, что отмоюсь!...

Ворчуны

------

Есть чудаки везде ведь! Собралось десять ворчунов, Один сказал, что Геббельс врет, И их осталось девять. Решили девять ворчунов: Теперь болтать мы бросим. Один стал молча размышлять, И их осталось восемь.

Гуляли восемь ворчунов, Кругом лесная сень... Один вдруг что-то записал, И их осталось семь.

Семь ворчунов зашли в кафе Чего-нибудь поесть. Один скривился: - Вот бурда! И их осталось шесть.

Шесть ворчунов шли на парад, Один хотел отстать. Его заметил штурмовик, И их осталось пять.

Пять ворчунов сидели раз У одного в квартире. Он Мендельсона заиграл, И их уже четыре.

Из четырех один ворчун Ворчал, нахмуря брови. Его услышал свой же сын, И их осталось трое.

Три ворчуна бульваром шли, Плелись едва-едва. Один в затылке почесал, И их осталось два.

Два ворчуна берут 'Майн кампф ' Давай, мол, поглядим. Один, устав читать, зевнул, И их уже один.

Ворчун вот эту песню спел, Его могли повесить! Но лишь отправили в Дахау, Там встретились все десять!

Адольф решил: 'Ну, им капут! Не будут куролесить!' Но ворчуны и там, и тут, Их миллионов десять!

Спектакль театра на Таганке

'Павшие и живые' Б.Брехт.

Песня певца у микрофона

Я весь в свету, доступен всем глазам.

Я приступил к привычной процедуре:

Я к микрофону встал, как к образам,

Нет-нет, сегодня - точно к амбразуре.

И микрофону я не по нутру

Да, голос мой любому опостылет.

Уверен, если где-то я совру,

Он ложь мою безжалостно усилит.

Бьют лучи от рампы мне под ребра,

Светят фонари в лицо недобро,

И слепят с боков прожектора,

И жара, жара.

Он, бестия, потоньше острия.

Слух безотказен, слышит фальшь до йоты.

Ему плевать, что не в ударе я,

Но пусть, я честно выпеваю ноты.

Сегодня я особенно хриплю,

Но изменить тональность не рискую.

Ведь если я душою покривлю,

Он ни за что не выправит кривую.

На шее гибкой этот микрофон

Своей змеиной головою вертит.

Лишь только замолчу, ужалит он.

Я должен петь до одури, до смерти.

Не шевелись, не двигайся, не смей.

Я видел жало. Ты змея, я знаю.

А я сегодня - заклинатель змей,

С не пою, я кобру заклинаю.

Прожорлив он, и с жадностью птенца

Он изо рта выхватывает звуки.

Он в лоб мне влепит девять грамм свинца.

Рук не поднять - гитара вяжет руки.

Опять не будет этому конца.

Что есть мой микрофон? Кто мне ответит?

Теперь он - как лампада у лица,

Но я не свят, и микрофон не светит.

Мелодии мои попроще гамм,

Но лишь сбиваюсь с искреннего тона,

Мне сразу больно хлещет по щекам

Недвижимая тень от микрофона.

Я освещен, доступен всем глазам.

Чего мне ждать: затишья или бури?

Я к микрофону встал, как к образам.

Нет-нет, сегодня точно - к амбразуре.

* * *

Я полмира почти через злые бои Прошагал и прополз с батальоном, И обратно меня за заслуги мои С санитарным везли эшелоном. Подвезли

- вот родимый порог На полуторке к самому дому. Я стоял и немел, а над крышей дымок Поднимался не так - по-другому.

Окна словно боялись в глаза мне взглянуть. И хозяйка не рада солдату Не припала в слезах на могучую грудь, А руками всплеснула - и в хату.

И залаяли псы

на цепях. Я шагнул в полутемные сени, За чужое за что-то запнулся в сенях, Дверь рванул - подкосились колени.

Там сидел за столом на месте моем Неприветливый новый хозяин. И фуфайка на нем, и хозяйка при нем, Потому я и псами облаян.

Это значит,

пока под огнем Я спешил, ни минуты не весел, Он все вещи в дому переставил моем И по-своему все перевесил. Мы ходили под богом - под богом войны, Артиллерия нас накрывала. Но смертельная рана зашла со спины И изменою в сердце застряла. Я себя

в пояснице согнул, Силу воли позвал на подмогу: "Извините, товарищи, что завернул По ошибке к чужому порогу.

Дескать, мир, да любовь вам, да хлеба на стол, Чтоб согласье по дому ходило". Ну, а он даже ухом в ответ не повел: Вроде так и положено было.

Зашатался

некрашеный пол. Я не хлопнул дверьми, как когда-то. Только окна раскрылись, когда я ушел, И взглянули мне вслед виновато...

Белый вальс

----------

Какой был бал! Накал движенья, звука, нервов, Сердца стучали на три счета вместо двух. К тому же дамы приглашали кавалеров На белый вальс, традиционный, и захватывало дух.