Книга-2: Доктор из Лхасы

Так прошел этот ужасный вечер, в течение которого минуты тянулись, как часы, а часы – как дни, и мне казалось, что он никогда не закончится. Монахи входили в храм и выходили из него. Вокруг меня совершались всевозможные ритуальные действия, однако я оставался наедине со своими мыслями, цепляясь за прошлое, опасаясь будущего.

Однако в этот день мне было не суждено досидеть до начала полуночного богослужения. Как предупреждал меня ранее мой наставник, лама Мингьяр Дондуп, в этот вечер я должен был пережить еще один удар судьбы, ужасный удар. Я медитировал в своем уголке храма, мысленно обращаясь то к прошлому, то к будущему. Около одиннадцати часов вечера, когда на время все монахи удалились, я увидел, что ко мне приближается человек. Это был старый-старый лама из Лхасы, один из представителей элиты, живой будда, которому уже недолго оставалось ходить по земле. Он появился из глубокой тени, куда не проникает свет масляных ламп. Когда он приблизился ко мне, я заметил вокруг него тусклое голубоватое сияние, которое над головой становилось желтым. Он подошел ко мне с вытянутыми перед собой руками, держа их ладонями вверх.

– Сын мой, сын мой, у меня грустная весть для тебя, – сказал он. – Высочайший, наш 13 Далай-Лама, последний представитель своей линии вскоре должен покинуть этот мир.

Старик-лама, посетивший меня, сообщил, что приближается конец этого земного воплощения Далай-Ламы и что вскоре он должен будет на время покинуть нас. Он сказал, что мне следует поторопиться с возвратом в Лхасу с тем, чтобы еще успеть повидаться с ним. Он сказал мне об этом, а затем добавил:

– ТЫ должен поторопиться. Не теряй ни минуты. Тебе следует отправиться в дорогу прямо сейчас, ночью.

Он посмотрел на меня, и я поднялся на ноги. Однако после этого он сразу же исчез, вернувшись в затененный угол. Духа старого ламы больше не было поблизости. Он улетел к своему телу, которое все это время не покидало храма Джо Кант в Лхасе.

События следовали одно за другим слишком стремительно – трагедия за трагедией, несчастье за несчастьем. Происходящее не укладывалось у меня в голове. Судьба действительно не щадила меня. Когда-то меня учили тому, что такое жизнь и что такое смерть. Меня учили не проявлять никаких эмоций при столкновении со смертью, но как я мог не проявлять эмоций, когда мои самые добрые друзья умирали один за другим? Можно ли в такой ситуации остаться бессердечным, бесстрастным, незадетым? Можно ли при этом не проявить человеческих чувств? Ведь я любил всех этих людей. И я узнаю в течение одного дня, что все они – старик Тсонг-тай, мой наставник – лама Мингьяр Дондуп – и 13 Далай-Лама – умерли или находятся при смерти. Двоих из них уже нет, а третий… кто знает, сколько ему еще отмерено? Возможно, несколько дней. Я должен торопиться, думал я. Я повернулся и вышел из центральной части храма в ту его служебную часть, где находилась комната настоятеля. Однако не успел я в нее войти, как до меня донесся какой-то шум, а затем звук падения. Я поспешил в направлении звука.

Оказалось, что еще один тибетский лама. Джерси, приехавший не из Лхасы, а из Чамбо, тоже получил только что телепатическое сообщение из Тибета от другого ламы. Ему тоже велели покинуть Чунцин и вернуться в Тибет в качестве моего спутника. Это был человек, который изучал устройство автомобилей и других видов современного транспорта. Однако он слишком поторопился. Как только посланец из Тибета исчез, он вскочил и побежал по коридору в направлении комнаты настоятеля. Но на одном из поворотов коридора какой-то нерадивый монах пролил масло. Лама, который должен был стать моим спутником, поскользнулся на нем и тяжело упал. В результате падения и удара о пол он сломал себе руку и ногу. Подоспев к месту происшествия, я увидел, что он лежит, тяжело дыша, а из открытой раны торчит конец сломанной кости.

Настоятель тоже вышел на шум из своей комнаты.

Вместе с ним я склонился над пострадавшим братом. Настоятель держал его за плечи, пока я, оттягивая кисть упавшего, возвращал сломанную кость на место. Затем я велел принести лубки и повязки. Вскоре Джерси был перевязан по всем правилам – и рука, и нога. С ногой, правда, пришлось сложнее, потому что кость в ней была сломана в нескольких местах, и нам пришлось отнести пострадавшего в келью и уже там оказать ему помощь. Затем я оставил его на попечении других.