Книга 2. Голгофа

Алексей слушал его и думал о том, что прав шофер: в мутные времена люди мечутся и, в конце концов, оказываются на самом дне жизни. Выплывают немногие, самые рисковые. Хочешь жить – умей вертеться и ползать.

– А с кредитом как? – спросил он, чтобы поддержать разговор.

– Через год расплатился. Теперь старшей сестре помогаю и племяннику. Сеструха старше меня на шестнадцать годов.

– Налоговая не прижимает?

– Торгашей, может, и прижимает. А с меня что взять? Живу, как в рекламе: «Заплати, и спи спокойно!»

– А рэкет?

– Рэкет прописался в Томске. У нас так, баловство. На рынке, конечно, стригут, да и то своих не трогают. Все местные – либо родня, либо хорошо знакомые.

Алексей не стал больше ни о чем спрашивать. Глядел на голый унылый лес по обочинам, на хмурое небо, а видел крутой лиственничный берег неспокойной реки и степенных бородатых мужиков в старинных армяках. И не задумывался, с чего бы нарисовало их воображение. Но то, что это видение явилось не попусту, не сомневался.

Видно, в тягость молчание было Памфилу, потому как он снова заговорил:

– Между прочим, признаюсь тебе, что нашу таксу Серафима завысила. До Смолокуровки я две с половиной штуки беру. Но ты не торговался, значит, так тому и быть.

Этот факт и без его признания не был для Алексея секретом. Мысли шофера были прозрачны, как магазинная витрина. Он даже слегка жалел пассажиров-лохов, уплативших по недомыслию лишних пятьсот рубликов. Теперь гадал, по какой нужде они пожаловали в его края. Все его невысказанные вопросы Алексей улавливал, даже не желая этого.

– Небось, геологи будете? – решил удостовериться Памфил. – Угадал?

– Не угадал.

– Кто же вы?

– Тоже ищем, как ты сказал, где жизнь легче.

– В Смолокуровку-то зачем?

– Дальше по реке пойдем.

– Понял. К газовикам решили податься. Деньга там, конечно, хорошая, а жизнь паскудная. Однако ждать вам придется, пока по Чулыму баржи пойдут.

– А катер нельзя раздобыть?

– Почему нельзя? За деньги все можно.

– А обменять на уазик?

– На этот? – кивнул головой Памфил назад, где следом за «Уралом» полз, как привязанный, уазик Игоря. – На этот можно, хорошая машина. И знаю, кто на обмен пойдет. Когда рыбацкая артель в Смолокуровке распалась, катер у них купил по дешевке бригадир лесорубов Афоня. Зачем купил – и сам, наверно, не знает. К рыбалке у него тяги нету, сыновей Бог не дал, одни дочки. Им катер ни к чему. Так и ржавеет во дворе.

– Катер на плаву?

– Что ему сделается? Главное, торгуйтесь. Афоня еще и придачу даст. Мужик он прижимистый, деньга у него водится. И трейлер пусть обеспечит, чтобы на берег посудину уволочь. У них в бригаде и трактора, и трейлеры есть. До полой воды еще с полмесяца, успеете профилактику катеру сделать. Жить-то где станете это время?

– Мир не без добрых людей. Пустит кто-нибудь на недолгий срок.

– Так моя сестра пустит. Она как раз в Смолокуровке живет. Я все равно к ней собирался. А тут вы подвернулись. Изба у сеструхи большая, теплая. Возьмет недорого, по сотне с человека за все время. Только она слегка того, заговаривается. Как мужик преставился, с тех пор у нее и началось. Память сбиваться стала, всё забывает. Спросит о чем-нибудь, а через минуту снова спрашивает. В основном, у печки и на печке. Если на улицу выйдет, свой дом не может найти. Хорошо, что за ней внук Шурик присматривает. Толковый парнишка! Не то, что его непутевые родители. Мать Шурика – дочерь сестры, а отец – из бичей. Приблудился к ней, да и остался.

Оба автомобиля ползли по разбитой колее, хоть и медленно, но уверенно. Уазик с Игорем за рулем не отставал, и Памфил оценил такой факт:

– Хороший водила. На наших дорогах не каждый справится.

Как бы ни было, но к сумеркам добрались до Смолокуровки. Памфил свернул с главной улицы в проулок и остановился у почерневшей от времени, но крепкой пятистенной избы с просторным двором. По-хозяйски открыл калитку и ворота. На шум из избы выглянул худенький белобрысый парнишка в хлопчатобумажном трико.

– Привет, Шурик! – крикнул ему Памфил. – Я тебе бахилы для рыбалки привез и сотовую трубку. Теперь всегда сможешь нам позвонить.

– Ой, спасибо, дядя Памфил!

– Постояльцев вам подыскал. Поживут у вас малое время. Возьми в кузове рюкзак с городскими продуктами и скажи бабке, что нас семеро. Ужин на всех. И баню протопи для постояльцев.

– Сам-то на сколь приехал?

– Поужинаю – и назад.

– Рыбалить бы смотались, а?

– Некогда мне, Шурик. Клиентов не охота упускать. Завтра воскресенье, самая работа на рынке и в магазинах.

– Жалко…

В просторную и почти пустую комнату постояльцев проводила хозяйка.

– Как вас звать-величать? – обратился к ней Алексей.

Она на некоторое время задумалась и не очень уверенно ответила:

– Баба Паня.

– Меня – Алексей.

Он вручил ей тысячу рублей. Она растерянно произнесла:

– Сдачи нет. Памфил тоже дал две бумажки по тысяче.

– Сдачи не надо, – успокоил ее Алексей.

– Я вам буду картошку жарить и пирожки с капустой печь, – не осталась в долгу баба Паня и, помолчав, спросила:

– Тебя как зовут?

Алексей еще раз назвался, и она вышла в горницу.