Книга 2. Клан. Обрести силу

столба, за которым уже начиналась другая провинция, стоял высокий и седой как лунь

старик. Опираясь на узловатую клюку, до блеска отполированную от частого

использования, он молча смотрел, как мимо него, по тракту, проезжали всадники.

- Бежишь, сынок? - наконец, не выдержал он и проскрипел старческим голосом, выцепив

взглядом из общей массы какого-то одного всадника в богато украшенном доспехе, лицо

которого напоминало застывшею каменную маску.

Тот вздрогнул от этого, похожего на карканье ворона, голоса, и остановил жеребца.

- Бегу, отец, - незамысловато ответил он глухим голосом, твердо встретив обвиняющий. -

Вчера зверя мы хорошо потрепали, но он еще слишком силен.

А что еще он мог ответить? Что удар его с таким трудом выпестованной тяжелой

кавалерии, оказался не достаточно сильным и внезапным и Шамор смог, сохраняя строй, более или менее организованно отойти? Или что легионеры почти полностью уничтожили

оставленный им заслон из ополченцев и торгов во главе со странным гномом?

Старик же покачал головой и осенил знаком Благих богов замолчавшего короля. После

чего Роланд вернулся к ожидавшим его телохранителям и длинная река отступающего

войска вновь пришла в движение. Десяток за десятком, сотня за сотней всадники на

крупных массивных битюгах превращали древний торговый тракт в плотную живую

движущеюся поверхность.

Лишь в одном месте этого сплошного потока открывалось свободное пространство, которое словно стеной ограждали личные телохранители короля — гвардейцы из его

ближнего круга. Внутри же этой пустоты на расстоянии пяти — шести шагов двигалась, кажется, единственная на всю эту многотысячную массу войск повозка. Она, как

величественный парусник с чем-то очень ценным на борту, двигалась, мягко покачиваясь

на рессорах, в окружении снующих в отдалении людей.

И никого вокруг это совершенно не волновало, не возмущало: ни тихо стонущих

раненных, едва держащихся на лошадях; ни пеших воинов, как мулы навьюченных

мешками с провизией и амуницией... Скорее наоборот, во взглядах, бросаемых на этот

странный фургон, сквозили и восхищение, и любопытство, и даже страх.

Ощупывая глазами плотную твердую ткань, скрывающую внутренности фургона, идущие ольстерцы не переставали шептаться друг с другом, что выспрашивая, рассказывая, споря.

Единственный же, кто мог в этот момент удовлетворить это всеобщее любопытство и все

недомолвки, Колин, был внутри и силой растирал виски своей головы, стараясь хоть

немного уменьшить боль в буквально раскалывающейся на части голове.

- У-у-у-у, - еле слышно (наученный горьким опытом) подвывал парень. - Баран!

Недоумок! Реально... недоумок! - как себя он только не клял последние несколько часов. -

Совсем крыша поехала! Как же больно... Крепость... бля... Брестскую нашел...

Все эти и многие другие, оставшиеся за кадром, ругательства Тимур адресовал лишь себе

и никому другому. Ведь это именно он, приведя в действие оружие последнего шанса —

дракона и видя, что бессмертные даже испуганные на смерть продолжали стоять на месте, решил устроить армагедон местного разлива.

- Ну, гоблин ведь, действительно, гоблин! - чуть не зарычал он, чувствуя приближение

нового приступа боли. - Падла! Гоблин недобитый! - последнее Колин выдал чуть громче

чем следовало и правивший лошадьми Кром сразу же сунул свою башку в шлеме внутрь

фургона. - Уйди и без тебя тошно! Махнул на него рукой парень. - Придумал ведь... Бля!

Тогда, чувствуя, что терять ему уже было нечего, и спастись можно было лишь чудом, он

решил устроить это самое чудо — гигантский взрыв, подорвав все его оставшиеся запасы

гранат с порохом, известью и самопальным бензином. В те буквально убегающие секунды

это казалось ему единственным выходом из этой практически безвыходной ситуации, решающим к тому же много побочных задач. Это и уничтожение все следов его новейших

вооружений, и дальнейшая паника, и собственно сигнал королю Роланду, что он слишком

запаздывает со своей атакой.

- У-у-у-у! - снова заскулил он, сейчас само себе напоминая щеночка с покалеченной

лапкой. - Счетовод, бля... Посчитал, называется, - несмотря на относительно мягкий и

плавный ход фургона, ставший таковым благодаря установке самых настоящих рессор, каждый даже самый небольшой толчок все же сопровождался взрывом боли. - Вот же черт!

У-у-у-у-у!

Именно с мыслью выгадать себе и кое-кому еще немного времени для бегства, тогда

Колин и рванул к соседнему фургону, в котором хранился весь его оставшийся запас

пороховых гранат. В этой дикой спешке, когда с тыла набегали отряды «непуганых»

шаморцев, а спереди того и гляди от ступора очнуться еще тысяч пять или шесть

легионеров, Тимуру вообще было не до расчетов мощности взрыва.

- Черт... Черт..., - мокрая тряпка на его лбу вообще не спасала от новой волны

накатывающейся боли. - Боже мой, как же больно.