Книга 2. Клан. Обрести силу

сказать лишь несколько слов… Его послал король Роланд.

С нехорошим предчувствием Колин развернул и этот свернутый свиток. Его и без того не

лучшее настроение еще больше ухудшилось с прочтением первых же слов.

- А вот это уже настоящая зад-ца! – с чувством выдал молодой глава, начиная читать

послание. – Пришло время напомнить о твоем слове, данном моему кузену… Да, помню я, помню…, - вырвалось у гнома. - Я недооценил противника. Армия вторжения оказалась

слишком сильна… Вчера, в день Первого льда, я предпринял попытку договориться о мире.

Я предложил шаморцам две крепости на северо-востоке за неделю мира… Они же

потребовали в добавок крови моего брата … Я буду тянуть время столько сколько могу…

Тимур умолк и посмотрел на отца Амины, который отрицательно закивал головой в ответ

на невысказанный вопрос.

- Он просит топорики, много топориков, - продолжил гном после недолгого молчания. –

И как можно скорее… Уважаемый Тимбол, что скажете?

В комнате повисло молчание, которое бывший глава, чувствовалось, совсем не хотел

прерывать.

- Мы должны сидеть тихо… как мыши, - проговорил после раздумья отец Амины. – Не

высовываться, не торговать, ни кого не принимать из-за стены… О клане Черного топора

должны все забыть, - его тяжелый голос звучал пророчески. – Эта проклятая война только

начинается. Я чувствую ее голод, ее жажду… Она хочет все больше и больше жертв, -

старик говорил о наболевшем: о предательстве своих братьев, о кроваво мареве в глазах

гномов, о разгорающейся великой войне. – Мы живем, пока о нас никто не знает.

Во время этой речи у Тимура нехорошо загорелись глаза

- Нет, нет, тысячу раз нет! – где-то в глубине души Колин и понимал, что битый жизнью

гном был прав, но сердце его кричало о другом. – Один раз мы спрячем голову в песок, потом еще раз, а на другой – нам ее просто возьмут и отрежут! – он глядел то на одного, то

на второго. – Нас мало, чертовский мало…, но не говори, что мы слабы… Ха! Нет! –

бешенный коктейль из обиды, отчаяния и жалости к самому себе, словно молотком ударил

его по мозгам. – Я сделаю гранаты! Греческий огонь! С нефтью я всю эту долину залью

настоящим огнем! – Тимура начало нести и остановиться он ни как не мог. – Я разбужу

Дракона!

В ответ на последнюю фразу в возбужденного гнома словно острые клинки воткнулись

чужие взгляды – не верящие, удивленные, и даже испуганные. И лишь один Гримор

неуловимо вздрогнул, понимая о чем идет речь.

2

Королевство Ольстер

Около трехсот лиг к югу от Гордума

Приграничная с Шаморским султанатом провинция Керум

Кордова – крупнейший торговый город провинции с мощными каменными

укреплениями.

Старая женщина с всклоченными распущенными волосами медленно шла по каменной

мостовой вдоль череды небольших городских лавок. Шаркающий звук ее деревянных

шлепанец разносился далеко по пустынной улице, которая еще несколько дней назад была с

самого утра и до поздней ночи заполнена городским людом и приезжими гостями.

- Булочника-то нету, - негромко, под нос себе, бурчала старушка, время от времени

останавливаясь и рассматривая заколоченные двери и ставни лавок. – Где же хлебца-то

теперь брать? – вывеска с металлической изогнутой баранкой, висевшей прямо над ее

головой, печально скрипела на ветру. – А Маля-то мой без хлеба и за стол не садиться, - она

продолжала стоять напротив лавки булочника и сокрушенно вздыхала. – Придет уставший, а хлеба и нету.

Еще немного постояв, она медленно, шаркая ногами, пошла дальше. На соседней улице

находилась еще одна лавка, откуда с раннего утра тоже всегда разносился чудесный запах

свежевыпеченного хлеба. Она обычно туда не ходила – далеко, но сейчас деваться было

некуда.

- Совсем что-то никого нету, - сокрушалась старушка, словно только сейчас обнаружив, что на улице нет ни души. – Одна я, - ее бесцветные словно выцветшие глаза, подслеповато

щурясь, с тревогой всматривались в те окна, которые не были закрыты ставнями. – Никого

нету.

Бабка, дойдя до лавки, снова замерла, с растерянностью вглядываясь в грубые слеги, которые крест-накрест были вколочены поверх массивной входной двери. Позабыв обо

всем на свете, она так и стояла, пока ее не окликнул хриплый простуженный голос.

- Ты, что это мать тут одна бродишь? – за ее спиной стоял городской стражник в теплом

овечьем плаще, накинутом поверх доспеха. – Не слышала что-ль, что на площади

говорили? – мужчина то и дело прерывался на тяжелый кашель. – Королевские войска

уходят из Кордовы, - старушка не понимающе смотрела на него, теребя в руках небольшую

корзинку с темным платком сверху. – Уходят из города все, говорю, - та, по-прежнему, никак не реагировала. – Тьфу! Глухая тетеря! – в сердцах выдал стражник магистрата и

осторожно коснулся замотанной тонким шарфом шеи.

От сопровождавших его стражников патруля, совершавшего свой последний обход перед

сдачей города, отделился еще один.