Книга 2. Начало века

(285) Стихотворение «Дровосек» (см.: Кречетов С. Летучий Голландец. Вторая книга стихов. М., 1910, с. 77–78) написано, по всем очевидным признакам, под влиянием стихотворения Белого «Работа» (1904), вошедшего в его книгу «Пепел» и впервые опубликованного (под заглавием «Идиллия», 1-я часть) в «Альманахе к-ва „Гриф“» (М., 1905, с. 20). См.: Стихотворения и поэмы, с. 257–258.

(286) Художественный и художественно-критический журнал «Искусство» (редактор-издатель — Н. Я. Тароватый) был начат изданием в начале 1905 г. и прекратился на 8-м номере; в № 5–7 «Искусства» было объявлено, что Соколов принимает ближайшее участие в редактировании литературного отдела.

(287) Деятельность «Грифа» фактически прекратилась в 1914 г., Соколов ушел добровольцем в армию.

(288) Первая жена Соколова — Н. И. Петровская (Соколова). Официально их развод был зарегистрирован в августе 1907 г.; в ноябре 1907 г. Соколов женился на Л. Д. Рындиной (см. дневник Л. Д. Рындиной — ЦГАЛИ, ф. 2074, оп. 1, ед. хр. 2).

(289) Ср.: «…в конце апреля (1903 г.) состоялась у меня первая вечеринка, на которую я пригласил новых своих „литературных“ знакомых; у меня были: Бальмонт, Брюсов, Балтрушайтис, Соколов, Поляков, П. П. Перцов (из Петербурга), Алекс(андр) Койранский, писатель Пантюхов, Петровский, Л. Л. и С. Л. Кобылинские, В. В. Владимиров; с папы мама взяла обещание, что он не станет вступать в спор с „декадентами“» (Материал к биографии, л. 36 об.).

(290) Георг Брандес выступал в Москве с четырьмя литературными лекциями в большой аудитории Политехнического музея в конце апреля 1887 г. См.: Шарыпкин Д. М. Творчество Георга Брандеса по русским источникам и материалам. — В кн.: Русские источники для истории зарубежных литератур. Л., 1980, с. 219–221.

(291) Имеется в виду сюжет знаменитой баллады Гете «Лесной царь» («Erlkonig», 1782).

(292) В ретроспективной записи (сделанной 23 февраля 1906 г.) М. И. Пантюхов сообщает:

…я раз был, когда он (Белый. — Ред.) в первый раз просил зайти к нему меня, Бальмонта и Брюсова. Кроме нас троих были еще какие-то неизвестные личности, плешивые и не плешивые. В числе плешивых был его отец, странное существо с маленькими глазами, в больших очках, квадратное, добродушное и смешливое. Он занимался почти все время тем, что подбрасывал один под другой клеенчатые кружки из-под стаканов. Только накануне он узнал, что Белый пишет, и прочел его симфонию (по-видимому, ему это было сообщено ввиду нашего прихода).

— «Ничего себе, талантик виден. Но нужно работать. А так можно совсем распасться», — сказал он.

— «А может быть, прежде чем начать творить, надо распасться», — заметил почему-то Брюсов.

— «Ну, этак мы можем бог знает до чего дойти», — сказал старик Бугаев и занялся подбрасываньем кружочков

(Михаил Иванович Пантюхов. Автор повести «Тишина и старик». 1880–1910. Киев, 1911, с. 15).

(293) Ум и творческое дарование И. Коневского Брюсов ценил чрезвычайно высоко. Узнав о гибели Коневского, он писал 15 августа 1901 г. А. А. Шестеркиной: «Умер Ив. Коневской, на которого я надеялся больше, чем на всех других поэтов вместе <…> Пока он был жив, было можно писать, зная, что он прочтет, поймет и оценит. Теперь такого нет. Теперь в своем творчестве я вполне одинок. Будут восторги, и будет брань, но нет критики, которой я верил бы, никого, кто понимал. бы мои стихи до конца. Я без Ореуса уже половина меня самого» (Литературное наследство, т. 85. Валерий Брюсов, с. 646–647). См. статью Брюсова «Иван Коневской» (в кн.: Русская литература XX века. 1890–1910. Под ред. проф. С. А. Венгерова, т. III. M., 1916, с. 150–163).

(294) См. записи, относящиеся к октябрю 1900 г. (Брюсов В. Дневники, с. 92). О своей склонности к сознательному эпатированию «публики» Брюсов пишет также в письме к Л. Н. Вилькиной (Рождество 1902 г.), см.: Ежегодник Рукописного отдела Пушкинского Дома на 1973 год. Л., 1976, с. 129–130.