Книга 3. Ракеты и люди. Горячие дни холодной войны

Устранили, собрали – снова подключили к испытательным пультам. Пока «чикаются» с приборным отсеком, шар спускаемого аппарата отправляем в барокамеру.

3 декабря наконец стыкуем и впервые собираем полностью весь разведывательный корабль. Начинаем включать системы после сборки и убеждаемся в катастрофическом падении мощности передатчика КРЛ. Опять начинается разборка, замена и повторение испытаний в барокамере.

8 декабря закончены все повторные испытания, перепайки и замены. Пристыковали и подсоединили ТДУ – тормозную двигательную установку. Заправили азотом баллоны «Чайки».

Председателя Госкомиссии по «Зениту-2» генерала Керимова я знал уже давно. В чине капитана он был моим подчиненным в институте «Рабе» в 1945 году. Мы с ним легко нашли общий язык, тем более что никакого более высокого начальства, способного забить клин между нами, на полигоне в это время не было.

«Подбив бабки» на очень спокойной Госкомиссии, мы назначили пуск на 11 декабря.

В этот день с утра стоял сильный и редкий для этих мест туман. От бункера не видна находящаяся в 150 метрах стартовая позиция. Перископы бесполезны. Вся надежда на информацию от Аркадия Осташева, которого отправили на первый измерительный пункт (ИП) с поручением приставить к каждой телеметрической трубке по «четыре глаза» и обо всем докладывать нам в бункер «в реальном времени».

В 12 часов 40 минут окружавший перископы туман загрохотал и из серого стал розовьм. Старт прошел нормально.

С напряжением слушаем доклады от НИПов – наземных измерительных пунктов. Первый уже доложил, что все прошло нормально. Вошли в связь Енисейск и Сарышаган. Включился и работает двигатель третьей ступени. Теперь бы только дотянуть до 690-й секунды, там по расчету должно пройти отделение.

На 410-й секунде спокойный уверенный голос Осташева сорвался почти на крик:

– Падение давления в камере!

– Давление на нуле!

Две секунды напряженной тишины. Бункер, набитый испытателями и разработчиками, замер.

И уже не оставляющий никаких надежд доклад:

– Прием по всем средствам прекращен.

Столько вложено труда и столько надежд было связано с этим первым космическим разведчиком, а подвела нас все та же «семерка» с индексом 8А92, которой мы доверяем жизни космонавтов. Отдаем обычные команды о срочной доставке в МИК и проявке траловских пленок. Москве надо будет немедленно докладывать причины аварии на блоке «Е». Молчаливая толчея у выхода на поверхность. Передо мной по ступеням медленно поднимается Николай Петросян. У самого выхода из бункера он закрыл лицо руками и, прислонившись к холодной бетонной стенке, по-настоящему зарыдал. Его никто не утешает.

Через три часа услышали результаты анализа пленок. Прогорели «штаны» – газопроводы от газогенератора к ТНА. Тяга упала, ступень потеряла управляемость, сработал концевой контакт АВД -аварийного выключения двигателя. Этот сигнал передался на борт объекта. Там его приняла и проанализировала система АПО – аварийного подрыва объекта. Приземление вне разрешенной территории по заложенной логике запрещено. АПО исправно сработало, и наш первый космический разведчик самоуничтожился взрывом трех килограммов тротила. Удовлетворение получили только разработчики системы АПО. С первого же раза подтверждена ее безотказность.

Разговор по ВЧ с Королевым оказался очень тяжелым. Авария была двойным ударом: во-первых, потеря нового объекта и, во-вторых, подрыв уверенности в надежности носителя при подготовке пилотируемых пусков на 1962 год. Он дал команду не разлетаться, а немедленно и круглосуточно готовить следующий «Зенит» и пустить его до Нового года. У меня трубку телефона вырвал Цыганов. Он попытался доказать «Королеву, что „рабочий класс“ – вся заводская бригада – здесь безвылазно, без выходных по 12 – 16 часов работает уже 60 суток. Попросил хоть неделю передышки в Подлипках.

– Мы просили Туркова прислать нам замену, но он отказал, -пожаловался Королеву Цыганов.

Не вовремя Цыганов обратился к Королеву. Тот взорвался:

–Домой захотели! Вам что, плевать на постановление правительства? Если надо, так не 60, а все 80 дней там будете работать. А нет желания – идите за ворота!

Цыганов сразу сник, бросил трубку и вышел. Всем свидетелям переговоров стало не по себе. Зачем такие угрозы рабочей бригаде, которая никак не виновата в случившемся и действительно трудится по всем объектам самоотверженно и безотказно? Здесь, на полигоне, мне приходилось не раз вскипать при стрессах и доходить до крепких выражений в адрес своих сотрудников и даже «чужих» инженеров. Но ни разу я не повышал голоса на слесарей и монтажников завода.

Минут через пять, пока мы молча переживали происшедшее, последовал встречный звонок Королева. Теперь уже в мой адрес:

– Ты что там всех распустил? Прекратить всякие разговорчики об отлетах! Надо будет, так и Новый год там встречайте! Тебе чего не хватает? Говори, пришлю все, что требуется. Если не можешь с людьми договориться, я тебе Воскресенского пришлю! Пойми, нам очень нужен хороший пуск!