Книга 4. За семью печатями

– Опять не спишь и другим не даешь? – спросил он с порога.

– Да вот, проснулся… Видел жуткий сон.

– Что ты видел? – спросил помор, присаживаясь напротив моей кровати.

– Что мы с тобой бродим по Луне под гигантским разрушенным стеклянным куполом. А под ногами лежат человеческие кости… Черепа, много черепов…

– Черепа, говоришь?

– Кости и человеческие черепа.

На несколько секунд старейшина задумался, потом сказал:

– Активизировалась твоя шишковидная железа, только не пойму, почему так скоро? Теперь ты можешь смело путешествовать и во времени, и в пространстве. Магия «намерения» тебе известна.

– У меня вот какой вопрос, – сел я на кровать. – Есть какие-нибудь генетические критерии определения, рептилия это или человек?

– Конечно, есть, только «не про нашу честь». Никто этим заниматься не будет. Земная наука схвачена, альтернативной же у нас пока нет. Определить можно только по зрачкам. У этих тварей в темноте зрачки становятся, как у кошек, а при свете дня у некоторых они напоминают каплю, но не у всех. Так что пока они от нас скрыты. И надёжно. Но можно легко понять, с кем ты имеешь дело, через его психику. У этих тварей отсутствуют признаки души. Нет чувства любви, сострадания, они не понимают, что такое совесть, честь, благородство…

– Но ведь и людей с подобными качествами сколько угодно!

– Да, таких масса, потому они тоже нелюди. Раньше подобных отделяли от общества, а теперь именно их скрытые аннунаки и приводят к власти. Причём не только у нас, но и по всей планете. Разве что у китайцев пока не так. Понятно?

– Понятно, всё до банальности просто.

– Раз понятно, тогда вставай и собирайся. Пока мы болтали, все уже проснулись.

Через час Добран Глебыч с Гориславом уже запрягали тройку лошадей, а я, помогая им, никак не мог наглядеться на стать коней старейшины.

– Зачем тебе кони, Добран Глебыч? – спросил я его. – У тебя же и снегоходы, и трактор?

– Ничего ты не понимаешь, Ар! – улыбнулся он мне.

– Кони – это душа любого русского. Когда-то наш народ превратил дикого коня в домашнего. И он стал символом нашего северного солнца! И потом, общение с конем лечит человеческую душу. Кони не глупее собак, а может, и поумнее. Такова традиция! Мы держим лошадей для зимних и весенних праздников. И для навоза… Потому что лучше конского навоза нет на свете удобрения! Благодаря ему на наших полях и в огородах всё, как на дрожжах, и растёт.

– Неужели и на Новой земле лошадей разводили?

– На Матке у нас были олени. Их наши предки тоже одомашнили. Но олени не кони. Они глупее и не так красивы!

Когда тройка была готова, старейшина дал команду садиться. В доме за хозяина остался один Горислав. Он пожал мне на прощание руку и сказал, что всё нормально, это для него не наказание, а скорее честь. Вскоре вся наша праздничная команда уже сидела в роскошной северной кошевке. Впереди на лучке уселся старейшина, за ним его жёны, а сзади, на толстом ковре, в окружении четырёх молодых и красивых девушек оказался я. Одновременно зазвенели пять колокольчиков, и наша тройка понеслась по буранной дороге к зимнику. Когда мы, наконец, на него выехали, то я увидел, что за ними следом несутся шесть таких же, как наша, троек.

– Это наши, хуторские, – улыбнулась мне Милонежка.

– Здесь тоже традиция! Все за старейшиной, а он должен быть везде и во всём первым, – пояснила Светлена.

«Надо же, куда не кинь, везде невидимые рамки определенного поведения, – подумал я. – Буквально во всём приходится убеждаться, что северная община – это единый, хорошо отлаженный механизм. Потому она до сих пор и жива».

Прошло около часа, и я увидел, что наша тройка догоняет целый караван таких же троек.

– Это с соседнего хутора, – снова подала голос Милонежка. – У них свой старейшина, и они притормозили, чтобы дождаться нас.

Когда мы догнали ехавших впереди, то сразу сбавили рысь, и теперь все вместе, придерживая разгорячённых коней, понеслись дальше по зимнику. Вскоре наш караван свернул с дороги на какое-то ответвление и ещё через час всем скопом мы выехали на широкую поляну. К моему удивлению на поляне наша процессия оказалась далеко не первой. Я это понял по следам на снегу и по лошадям, которые виднелись под навесами у небольших рубленых домиков.

– Вот и наша изба, – показала вперёд Светлада. – Её уже расчистили, так что мы уже на месте.

Через минуту наша тройка остановилась у заветного домика. Наши женщины, захватив с собой тулупы и ковёр, отправились разжигать в жилище небольшую печь. Я же стал помогать Добрану Глебычу распрягать его разгорячённых быстрой ездой коней.

– Каждая семья имеет свой домик, – кивнул головой в сторону строения старейшина. – В него мы переезжаем во время общих торжеств. А там, – показал он головой на стоящие в середине поляны две большие избы, – наша баня и храм.

– Храм? – удивился я.

– Да, место связи человека с Высшим и с предками. Видишь, у него вместо крыши пирамида?

– На пирамиду я уже обратил внимание.