Книга 5_Слезы на камнях

– В легендах, – заговорил Евсей, стремясь как можно точнее направить разговор, чтобы он вывел именно туда, куда ему было нужно, – упоминаются камни жребия. Они даются городу вместе со священным талисманом, связанные с ним навеки. Но в легендах жребий всегда воспринимался как нечто вынужденное, овеянное страхом. У вас же все иначе. Расскажи, когда вы обрели этот обряд и как все произошло.

Служитель задумался, замешкался, словно решая, что сказать и говорить ли вообще.

– Мы бросаем жребий третий год, – спустя какое-то время все же ответил он.

– О, так это новый обряд? – Евсей оживился. – Три года… – он остановился, мысленно прикидывая, вспоминая. – Это же… – замолчав, не договорив фразы до конца, он повернулся к брату.

Атен чуть наклонил голову. Он понял, о чем тот подумал, когда и ему самому пришла в голову та же мысль: три года – как раз столько времени прошло с тех пор, как на землю из стран бреда вернулся Шамаш. Может быть, все действительно не случайно. И город, и караван… Они не просто встретились в снегах пустыни, пересеклись их судьбы. И не случайно.

– Простите меня, но я не в праве рассказывать еще что-то об обряде, когда все, что священно, не терпит лишних слов и разговоров, так что…

– Мы понимаем, – те кивнули. Да, есть вещи, о которых служители говорят только с подобными себе, не стремясь делиться с посторонними, тем более чужаками.

Удивительно, что тот вообще стал с ними говорить о том, что не престало обсуждать с какими-то там караванщиками.

Видно, Хранитель все же кое-что рассказал служителю о том, кем были гости города.

Или просто велел быть с ними повежливее, не объясняя причины и не вдаваясь в подробности, тем более, что это и не требовалось. Да и нужен был весь этот разговор лишь затем, чтобы заполнить время ожидания.

А тут как раз появились караванщицы, которые были на городской площади и еще не тянули жребий. Рабыни встали в сторонке, сжавшись в кучку, с нескрываемым страхом поглядывая на горожан, боясь, что те пришли за кем-то из них, стремясь изменить судьбу, с которой никто из шедших дорогой этого каравана расстаться не стремился. Что же до свободных караванщиц, они бросились к своим подругам, спеша взволнованным шепотом узнать, что произошло, почему их звали и что делают у повозок служители. Те, не скрывая радости, поспешно рассказывали им, то и дело указывая движением головы на стоявшего рядом с хозяевами каравана служителя.

Наконец, выведав все и поняв, что от них требуется, караванщицы приблизились к горожанам, и Рани проговорила, обращаясь к Атену:

– Ты звал нас. Мы пришли.

– Вы готовы принять участие в обряде горожан? – спросил тот.

– Да, – оглянувшись на притихших девушек, державшихся за ее спиной, словно прячась от кого-то, она подмигнула им, подбадривая, а затем повернулась к служителю: – Нам объяснили, что мы должны делать. Можно? – она потянулась к мешочку.

– Конечно. Спасибо, – казалось, он был благодарен ей. За понимание, за то, что не пришлось упрашивать. И вообще – что все шло так гладко, своим чередом, без особых затяжек, позволяя закончить обряд до полудня.

"Скоро, – думал он, – скоро все останется позади. Во всяком случае, до следующего новолуния… – служитель оглядел застывших перед ним странниц – за исключением той, что стояла впереди – молодые женщины, совсем недавно обретшие свои семьи… или, может быть, еще нет. Он слышал – в караване не особенно торопились с замужеством, в отличие от города, где задержавшаяся в девах до 18 лет уже считалась старой девой. – Они еще только начинают жить, – ему всегда было особенно жаль молодых. Конечно, никому не хочется умирать, но старики… старики что – они уже пожили свое, им есть что вспоминать во сне. И на земле есть кому их помянуть добрым словом… Нет, ему совсем не хотелось, чтобы все это коснулось кого-нибудь из них. – Господин Намтар, сделай так, чтобы жребий смерти пал на кого-нибудь другого… – он взглянул в сторону, на рабынь, среди которых были и молодые, и уже в возрасте… – Хотя бы на одну из них. Их век так горек, что лучше уж конец. Мы заплатим каравану. Много больше, чем стоит рабыня.

И все будут счастливы…" Он словно ребенок солнечному лучу радовался каждому черному камню, вытягиваемому караванщицами, с трудом сдерживая свои чувства, тая их от чужих глаз. И, все же, улыбка не сходила с его губ, когда он забирал из их рук жребий.

С каждым новым мгновением он все больше и больше успокаивался и уже мысленно благодарил бога судьбы за то, что Тот внял его мольбам.

Вот, рядом с ним остались лишь две девушки, одна из которых уже вытянула свою судьбу. Казалось, все, все осталось позади.

И тут к ним подошел тот самый воин-торговец, которого хозяин каравана отправлял за странницами снегов. Он вел за собой светловолосую девушку, которая, мрачнее тучи, двигалась с неохотой, упираясь. Ее искривленные обидой губы были упрямо поджаты, брови нахмурены.

– Мати! – сорвавшись с места, рванулся к ней хозяин каравана.