Книга 5_Слезы на камнях

"А даже если и так, какая тебе разница? Какая разница, что скажут, как поступят другие боги? Или ты так изменился, что для тебя их мнение стало важнее стремления помочь смертным? А ведь смертные – не один человек, даже не один город, а весь род людской – стоят на грани конца, за которым не будет ничего, кроме придуманных ими снов и надежды, что в конце концов наступит пробуждение. И вообще, не кажется ли тебе, что это всего лишь отговорка, причем очень удобная: не нужно ничего делать, потому что все перемены к худшему? Нинти заглянула ему в глаза. И умолкла, заметив, что собеседник смотрит куда-то в сторону. Казалось, он был за бесконечность от нее. – Ты слушаешь меня?" – раздосадованная, воскликнула она. И пусть этот возглас был на языке мыслей, но он был так громок, что находившиеся рядом смертные, ощутив его удар по разуму, поднесли ладони к вискам, стараясь унять взявшуюся невесть откуда боль, Шамаш же, поморщившись, повернулся к ней. Богиня врачевания чуть не оглушила его. – Ты слышал, что я сказала?" – заметив, что она добилась своего и привлекла его внимание, повторила Нинти свой вопрос.

"Да", – бог солнца склонил голову на грудь.

"И что?"

"Ты права".

"В чем? Что это лишь отговорка?" – она начала нервничать, нетерпеливо теребя в руках вплетенные в кисти накидки бусины. Все было совсем не так, как она ожидала: та часть разговора, которой она боялась, прошла на удивление гладко, но почему-то оказалось, что вторая часть, не предвещавшая никаких проблем, превратился в мучение.

"Что я изменился…" – он опустил голову на грудь и застыл, глядя себе под ноги.

"Со времени нашей последней встречи прошло лишь три кратких земных года!" "С тех пор многое произошло".

Нинти совсем растерялась, беспомощно развела руками, уже готовая сдаться. И, все же, решившись на последнюю попытку, прошептала:

"Пусть все так, но… Но неужели произойдет что-то плохое, если одна единственная душа обретет покой, если обряд будет совершен лишь один раз?" Шамаш несколько мгновений смотрел на нее, читая мольбу в ее глазах и боль в сердце.

"Почему это так важно для тебя?" – спросил он.

"Лика хочет…" "Нет, – прервал ее бог солнца. – Об ее причине я спрошу у нее. Что движет тобой?" "Желание помочь тем, кто мне не безразличен!" "Они не нуждаются в помощи, ибо смогут жить дальше и без того, о чем ты меня просишь".

"Я… От ее ребенка очень многое зависит: будет ли покой в моем городе, будет ли счастлив мой маг, буду ли, в конце концов, счастлива я, или же в отчаянии повторю все уже совершенные раз ошибки…" "Ты опять? " – он с осуждением взглянул на нее. И богиня врачевания поняла: если она хочет добиться своего, ей придется быть с ним совершенно искренней, более не прячась за объяснениями, столь же далекими от истины, как небо от земли.

"Да, Шамаш, наверное, ты прав, – с неохотой признала она, – я говорю, что прошу для них, а на самом деле, все это нужно лишь мне… Лишь смертные живут одним днем. Я же богиня. И я гляжу вперед, ведь мне интересно, каким будет продолжение этой вечности, ее конец и начало следующей… Я… Я не повелительница стихий, а всего лишь маленькая младшая богиня, недалеко ушедшая от людей, мое будущее во многом связано с ними. Ведь если не будет смертных, кому я буду нужна? Что я буду делать, не способная ни создать новый мир, ни хотя бы обжить то, что останется от этого?…Нет, не возражай, не говори, что я сильнее, чем мне кажется.

Кому как не мне знать о границе своей силы? Кому, как не мне понимать: если этого мира не станет… когда его не станет, когда он уснет вечным сном в оковах нескончаемых морозов, я усну вместе с ним, потому что у меня ничего не останется кроме снов и оживающих в них воспоминаний…А я не хочу! Я не хочу засыпать, уходя во владения Лаля, принося ему присягу так же, как когда-то обещала верность Кигаль! Служение Кигаль – возможность многому научиться. С Лалем все иначе! Пусть когда-то мы дружили, пусть он всегда казался мне забавным, милым и трогательным, но… Одно дело подчиняться сильнейшему, и совсем другое… Нет, я не хочу такого будущего! Не хочу следующую вечность провести пленницей того, кто и сам не знает свободы… Даже людям повезло больше: они в свое время хотя бы могли выбрать из двух повелителей сновидений. Нам же, богам, этого выбора не дано – сны Айи лишь для смертных… И для тебя… Я… – грустная улыбка скользнула у нее по губам. – Знаешь, я уже думала над тем, чтобы убить себя. Тем более, что я знаю, как это сделать… Все лучше…" "Смерть имеет смысл, если ведет вперед, дает что-то, чего не способна дать жизнь.

Когда же в ней ищут лишь забвение…" – он качнул головой, показывая, что не одобряет подобные мысли.

И, прервав на этом разговор с богиней, он повернулся к Лике. Горожанка сидела, чуть наклонив голову, и задумчиво глядела куда-то перед собой, улыбаясь своим мыслям.

– Твой сын будет наделен даром… – издалека начал Шамаш.

– Да! – блеск ее глаз стал еще ярче. Он слепил, заслонял собой все, окутывая словно пологом пламенем. – Господин… – она хотела заговорить с Ним об обряде, однако не решилась.