Книга 6_Путь тени

– Евсей сел, откинувшись на свой сложенный мехом вовнутрь полушубок, скользя мечтательным взглядом поверх головы сидевшего чуть в стороне брата.

– Могу… – не отрываясь от разложенной у него на коленях рабочей карты, пробурчал Атен. Не нравился ему этот участок пути, совсем не нравился. Ближе всего к краю бездны, а, значит, и к Куфе.

Ему приходилось слышать немало историй о приграничьях. Говорили, время от времени, некоторые из демонов и духов, вырываясь на свободу не по воли, но и не против желания своего господина и повелителя бога Погибели, кружили в тех краях.

И горе тому, кто оказывался у них на пути.

– Конечно, – продолжал, думая о своем, Евсей,-ты тоже мечтаешь об этом…А-ах,-он вздохнул.-Вот было бы здорово!…Ты слушаешь меня?

– Да! – поспешно кивнул, отзываясь, Атен, хотя в своих размышлениях он и был страшно далеко от всех этих фантазий, охов и ахов, которые, как ему казалось, больше подходили какой-нибудь юной девице, или, на худой конец, старой деве, но не мужчине. И уж тем более так не должен был вести себя человек, облеченный ответственностью за чужие жизни. Но он ничего не сказал, понимая, что стоит ему произнести хоть слово, и этот разговор затянет его с головой. Что было бы совсем не кстати.

– Знаешь, прежде я мечтал родиться вновь… Вообще родиться… или родиться самим собой, еще раз пережить свою собственную жизнь… помня, что случится… я не стал бы ничего менять… просто бы жил…

– Ты не смог бы.

– Что?

– Не смог бы ничего не менять, – сказав это, Атен недовольно поморщился. Брат все-таки втянул его в разговор. М-да, в этом деле у Евсея был просто талант.

– Почему это? – летописец не видел ничего, что могло бы ему помешать. Ведь это так просто. В сущности, и делать-то ничего не надо, лишь скользить по льду.

– Представь себе… Представь себе, что мы действительно вернулись назад, во время изгнания. Вспомни, как мы были напуганы, как нам было тяжело в первые дни пути, сколько седых волос появилось у нас тогда? И ты, зная, что будет с нами в будущем, через несколько лет, промолчал бы, не рассказал бы нам об этом? Ведь нет ничего важнее веры… Нет, даже не веры – знания, что все будет в порядке, что нам суждено не затеряться среди снегов, а стать спутниками бога солнца.

– Ну… Наверно, – однако, Евсей не был уверен.

– И еще. В те первые дни, когда дорога подарила нам встречу с повелителем небес.

Зная, кто наш гость на самом деле, ты смог бы говорить с Ним так же жестко, дерзко? Глядеть с опаской, обходить стороной?

– Нет, – вынужден был признать летописец, однако, – но если бы я кое-что и изменил… В перемене ведь нет ничего плохого! – поспешно добавил он.

– Может быть, – вздохнул Атен, – а, может, и нет. Ведь, желая того, или нет, во благо или во зло, ты изменил бы цепь событий. Когда же центре этих событий – повелитель небес – вообще все… Мы бы жили сейчас уже в другом мироздании… – сказав это, он вернулся к карте. И задумался. Было бы неплохо немного изменить… не будущее, которого еще нет, а ту часть пути, что лежала перед караваном.

Они никогда не пользовались положением спутников бога солнца. А ведь могли. Все, что нужно было, это чуть отвести в сторону путь. Всего на несколько шагов. И не останется никакого следа от страхов, тревог и мрачных предчувствий.

Караванщики должны идти вслед за солнцем. Но что есть дневное светило? Всего лишь символ, олицетворение повелителя небес. Несомненно, бог важнее и значимее своего знака. А раз так… Раз так караван свободен в выборе пути. Конечно, до тех пор, пока с ним идет господин Шамаш.

На какое-то время за размышлениями разговор затих. Но ненадолго. Уже скоро скрип полозьев и шепот ветра заглушил голос Евсея:

– Вот я и говорю. Вот в такие мгновения, как сейчас, когда легенды остались в моей повозке, а здесь – лишь я и мои фантазии – мне хочется родиться вновь, придти в мир крохой-малышом… Но обязательно в этот караван! Как счастливы его дети! Им рассказывает сказки сам повелитель небес, исполняя самые невозможные желания!

– Но на их долю выпадает и немало испытаний, – качнул головой Атен. – Возьми хотя бы Мати.

– О чем ты! У нее жизнь, о которой никто и мечтать не мог, не смел! Она… – караванщик не мог найти слов, чтобы передать вдруг нахлынувшие на него чувства – нескрываемого восхищения и потаенной зависти. – Она не живет, а грезит!

– Увы, – вздохнув, тихо молвил хозяин каравана, лицо которого вдруг, осунувшись, постарело, погрустневшие глаза поблекли, – она именно живет. И ее жизнь – далеко не так сладка, как может показаться со стороны. Сколько всего ей пришлось пережить, через сколько бед пройти. А сколько раз она стояла возле самой грани смерти…