Книга 7. Дорога в бесконечность

-Хозяин, впереди еще не одна вечность! Будут и другие возможности! Мы что-нибудь еще придумаем... Хозяин, мы ведь не стражи, мы шуты. Мы даже не знаем, как это - сражаться!

-Ладно, убедили, - хмыкнул Нергал, на мгновение повернулся к Айе, чтобы чуть склонить голову, словно в поклоне, в котором, однако же, не было ни тени уважения или учтивости, скорее - какая-то игра, - до встречи, - и он исчез.

-Вот и все, - проводив его влажным от скопившихся в глазах слез взглядом, прошептала богиня снегов. Плечи опустились, руки безвольно повисли плетьми. Все, что было, закончилось. И она просто не знала, как быть дальше, что делать...

Но стоило ей услышать тихое: -Малыш...! - как она сорвалась с места, опрометью, ничего не замечая на своем пути, бросилась к Шамашу, упала рядом с ним, лежавшим в припорошенной снегом, хрустевшей морозной коркой траве:

-Сейчас, сейчас я... - она засуетилась, закрутилась, стремясь сделать все сразу, но не зная, с чего начать.

-Курунф... - бог солнца не говорил - шептал. - Я удерживаю миражи, не даю им распасться, но не знаю, как долго смогу...

-Оставь, - она склонилась над ним, протянула руки, но в последний миг остановилась, не смея прикоснуться, - пусть рушится. Не беспокойся! Все будет хорошо. С нами ничего не случится...

-С нами - да, но торговцы... - на мгновение он умолк, переводя дыхание. - Они во власти миражей и исчезнут вместе с ними...

-Нет. Я позаботилась о них, увела в мир своего сна.

-Что? - нахмурился бог солнца.

-Они спят! Я решила, так будет лучше всего. Переход из края бреда в мир сна самый легкий. И, потом... Пусть все беды, сомнения и страхи останутся во сне. И исполненные Курунфом мечты тоже. Потому что... Потому что в них нет ничего хорошего. Скорее наоборот... - неуверенная в себе, она взглянула на Шамаша, ища в нем поддержку, однако, видя, что тот чуть заметно качнул головой, испугалась: - Я поступила не правильно? Но мне казалось...

-Что сделано, то сделано... - прошептал он, закрывая глаза.

-Но, Шамаш, если ты считаешь... Еще не поздно изменить... - начала богиня сновидений, но умолкла, поняв, что он больше не слышит ее, провалившись в серую трещину забытья.

Глава 20

Золотой волк, ощутив каким-то ведомым лишь ему образом, что бог солнца очнулся, ткнулся холодным мокрым носом в неподвижно лежавшую руку.

Его зовущий тихий посвист был полон беспокойства:

"Хозяин! Хозяин!"

"Что?" - Шамаш шевельнулся, не сумев сразу разлепить веки, провел ладонью по лицу, смахивая волну оцепенения, которая осталась от туманного сонного дурмана.

"Ты, наконец, проснулся, хозяин!" - на смену осторожному беспокойству пришла бурная радость. Повизгивая, волк закрутился, словно танцуя. От обилия чувств он осмелел настолько, что пару раз лизнул повелителя небес в лицо.

"Угомонись!" - добродушно шикнул на него Шамаш, и Хан тотчас замер, всем телом припав к одеялу.

"Прости меня!" - он виновато взглянул на бога солнца.

"Все хорошо", - небожитель, скользнув ладонью по шелковистой шкуре волка, потрепал его за загривок.

"В твоих глазах так много грусти!" - не спуская настороженного взгляда с хозяина, заскулил Хан.

"Дружище, я видел мир, в котором был рожден. Мне показалось, что я, наконец, нашел дорогу назад..."

"Так ты до сих пор надеешься вернуться! Потому и не принимаешь этот мир? - золотой волк тяжело вздохнул, затем - с неохотой кивнул: - Я понимаю: нет ничего более желанного, чем потерянное безвозвратно... Но, хозяин, прошу тебя, - его глаза были полны слез боли и горечи мольбы, - не делай этого! Не бросай наш мир!"

"Мир... Это так много..."

"Тогда... - он закрутился, норовя прижаться к повелителю небес, потереться о его руку. - Если тебе много мира, подумай обо мне! Конечно, я всего лишь зверь. Но я умею любить до самозабвения и тосковать до смерти. Не бросай меня!"

"Порою мечта прекрасна... - задумчиво проговорил Шамаш. - Порой она - единственное, что заставляет жить дальше. Но та мечта, которая может исполниться лишь в бреду - не более чем тень. Она не стоит того, чтобы за нее отдавали весь свет и мрак..." - он шевельнулся, ощутив резкий кинжальный укол боли в раненой ноге с силой стиснул зубы, сдерживая стон, но не остановился до тех пор, пока, отодвинувшись к борту повозки, не сел, опираясь спиной о жесткий деревянный каркас.

Несколько мгновений он вглядывался в полумрак, находя в нем один за другим знакомые с давних пор предметы - устилавшие днище одеяла, травяные подушки в дальнем углу, металлический, покрытый причудливыми чеканками сундук в ближнем, над головой - лампа, в которой чуть тлела огненная вода. Вот и все. Впрочем, много ли надо страннику?

Удивительно, но эта повозка караванщика мира снежной пустыни показалась ему ближе и роднее просторных залов замка колдовского короля, который, лишенный настоящего и будущего, стал всего лишь камнем в кольце воспоминаний. И пусть он был самым прекрасным сооружением из всех, что когда-либо видел глаз, но от того в нем не прибавилось ни на одно живое дыхание больше тепла.