Книга

— Я особенная, — выдыхаю я и ищу взглядом осколок камня поострее. — Я даже в чём-то больше, чем просто бог. Не вмешивайся, пожалуйста. Так надо…

— Надо что?!

…говорят, что самоповреждение — признак психического расстройства. Что ж, могу себя поздравить — хотя бы с этой стороны я ещё не сошла с ума. А вообще-то, было бы логично: за спиной завывают заклинания маги, над головой ревёт и рвётся сквозь невидимую преграду разъярённый крылатый каменный скорпион, мечтающий разнести всё в клочья после нелепейшей гибели своей неизменной неотделимой пары. Передо мной лежит ещё один дракоскорпион, мёртвый, а двоих людей — то есть, магов, но людей же! — только что на моих глазах сожрали заживо.

— Давай же! — кричу я сама на себя и со всей дури вдавливаю камень в предплечье, и без того израненное и похожее на обшарпанную до лоскутов стену среднестатистического подъезда из российской глубинки.

— Крейне!

— Заткнись и отойди! — рявкаю я, закусывая губу от боли и слабости. — Так надо, я должна попытаться, и в любом случае ни в чём себя не вини…

Я подползаю к драконьей морде с полуоткрытой пастью — чёрт, а ведь надо ещё ухитриться, чтобы хоть что-то попало ей в горло. Кровь капает на каменную поверхность кожи — крохотные рубиновые капельки, совсем крохотные, по сравнению с огромными размерами Шиару.

Ничего не происходит. Ничего.

Сколько я смогу ей дать? Сколько я продержусь.

"Она мертва, — раздаётся в голове отстранённый голос Нидры. — Твоя кровь уже не поможет. Ничего уже не поможет. Но если ты умрёшь здесь, демиург, мир исчезнет".

— Крейне, не сходи с ума, ты выживешь, ты — обязательно… — Тельман пытается вырвать у меня из руки каменный скол, пытается меня поднять, обнять, а я плачу ему в плечо.

Пару шагов спустя Шамрейн прорывает магические путы — и порыв едва ли не ураганного ветра раскидывает магов по камням и песку, но нас с Тельманом, стоящих рядом с телом Шиару, он не задевает.

На секунду кажется, что кроме нас двоих во всём мире не осталось никого, стоящего на ногах, но внезапно, краем глаза, я угадываю какое-то движение — и инстинктивно поворачиваюсь. Тельман — вслед за мной.

Стурма, обезображенная незаживающими ранами и язвами маг-целитель, стоит на одном из вновь образовавшихся после всех катаклизмов каменных холмов. И она не одна.

Рядом с ней, держа её за руку, ошеломлённо оглядываясь по сторонам, стоит совсем голая невысокая светловолосая женщина — Стурма торопливо отрывает приличного размера кусок ткани от своей просторной многослойной хламиды и укрывает вновь прибывшую. Она смотрится так нелепо, так неестественно среди этой локальной, никому не известной войны, словно электрик или плотник, случайно зашедший на сцену в разгар драматического спектакля.

«Её легко представить в джинсах и футболке», — отчего-то думаю я.

* * *

Наш мир

Новое лицо Милены… Ужасно. Не просто ужасно — я буквально давлю рвотный рефлекс и в то же время не могу её не разглядывать. Почему-то оранжевого оттенка влажные на вид язвочки напоминают какой-то кипящий густой кисель. На самом деле они, конечно же, не двигаются, не булькают и не пузырятся, но я сжимаю зубы и с усилием перевожу взгляд на руки так называемой «няни». Руки выглядят не лучше. Никаких следов маникюра на них нет, как и не было никогда.

«Вы верите в мистику?..»

— Что происходит, — говорю я, даже не стараясь придать своим словам вопросительную интонацию, уверенная, что ответа я всё равно не получу. Что из этого дома я уже точно никогда не выйду — не знаю, что тут происходит, но это явно за гранью… За гранью всего! Судя по тому, что никто об подобном не знает, свидетелей они явно не оставляют.

Вячеслав вдруг мягко обнимает Милену за плечи — его её жуткая кожа, кажется, ничуть не смущает. Поворачивает лицом к себе — и спиной ко мне.

— Девятая, ты уверена? И что с того?

— А то ты не знаешь! Она нашла Демиурга, это Крейне Криафарская, Вар! Нашла и чуть не убила, наше счастье, что чуть… Она жива и полна сил, а демиург может умереть в любой момент, они все…

Муж Кнары-Карины — впрочем, я уже не уверена, что могу называть его так — смотрит на меня поверх плеча обезображенной девушки.

— Простите нас, Ан… Марианна. Мы ограничили вашу свободу, мы вас напугали, а в итоге… Но в этом не так много нашей вины, как вам кажется, мы были вынуждены, цена была слишком высока… Но сейчас вы свободны. Двери открыты. Мы возвращаемся.

— Стоять, — я сама не узнаю свой голос. — Стоять, иначе я не знаю, что сделаю… Немедленно мне всё объясните! Кто вы и зачем… Иначе я сейчас газ на кухне выпущу и взорву здесь всё или повешусь или удалю-таки эту демонову книгу…

— Расскажи ей, — мужчина, которого я совершенно не знаю, незнакомец с густо-карими глазами кивает своей… напарнице или сообщнице. Склоняет голову. — Простите нас, Марианна. Вашей вины здесь нет. Лишь наша нерасторопность…

— Твоя трусость, идиот! — почти орёт женщина. — Пошёл вон! Ты нужен там, а не здесь!