Книга ангелов

Феникс никогда не спрашивал меня, что именно произошло между мной и Люцифером, но я все же думаю, что он догадывается. Я качаю головой, пока мечи сталкиваться.

– Откуда ты знаешь?

Мне даже не приходится сосредотачиваться на бое. Я так часто тренировалась, что автоматически отражаю удары. Я делаю выпад и заставляю его уйти в сторону. Феникс отступает назад в открытую дверь, и мы оказываемся в галерее.

– Я видел его со Стар вчера вечером в городе.

– Они были на рынке?

Его шпага еле заметно дрожит. Единственное проявление эмоций с его стороны.

– И часто он это делает? Ходит с ней гулять.

Феникс переходит в нападение, и я парирую его гневные удары.

– Может быть, она раньше чувствовала себя взаперти. Она годами не выходила на улицу. Наверняка Люцифер просто хочет сделать для нее что-то хорошее.

Меня бы это не удивило. Он может быть весьма заботливым.

На это Феникс ничего не отвечает. Последние минуты мы ожесточенно сражаемся. Металл звенит, встречая металл. На моем лбу проступает пот, а руки и ноги дрожат. Я не в лучшей форме в отличие от времени, когда регулярно сражалась на арене.

– Когда ты узнал, что моя мать – глава Братства? – спрашиваю я, задыхаясь между ударами.

– Я провел небольшое расследование после того, как ты рассказала мне о том, что она была на пиацетте во время взрыва.

Феникс останавливается и делает вдох.

– Но я думаю, она сама хотела, чтобы я ее нашел. Она прячет свой отряд слишком хорошо и не рискует просто так. Меня удивило, что твоя мать не убила меня, когда я пытался что-то разнюхать.

Мрачно улыбаясь, я заставляю его отступать.

– Она все это время наблюдала за нами. – Мне еле хватает воздуха.

Феникс ненадолго открывается, и я наношу удар, останавливаясь в паре сантиметров от его сердца.

Сдаваясь, он поднимает руки.

– Ты победила. Что тебя так разозлило?

– Все?!

Он ухмыляется:

– Но тебе уже лучше?

Я задыхаюсь и чувствую эйфорию и истощение одновременно.

– Тебе тоже, не так ли?

– Немного. Пойдем наверх, позавтракаем. Я обычно не сражаюсь на пустой желудок.

Только сейчас я вспоминаю о Стефано и Маттео. Они упражняются в метании кинжалов. Восторженными парни, правда, не выглядят.

Мы складываем оружие и поднимаемся по ступенькам в квартиру.

– Фелиция тоже была на празднике вчера, – рассказываю я им троим. – Может быть, ей удастся зайти сюда на неделе.

– Она же знает о планах твоей матери, не так ли? – спрашивает Стефано. – Готова ли она умереть мученицей? – Сложно не уловить сарказм в его словах.

– Вчера нам не удалось так детально обсудить нашу готовность пойти на смерть, – отвечаю я. – Вокруг нас бродило слишком много ангелов, да и девушек тоже было достаточно.

Феникс, тихо смеясь, качает головой.

– То, что твоя мать поверила в то, что ты беспрекословно ей подчинишься, лишь доказывает, что она совсем тебя не знает.

– Она была знакома со мной до того, как мне исполнилось пятнадцать, а тогда я, вероятно, просто хотела во всем ей угодить. Она не представляет, насколько я изменилась с тех пор.

Я открываю дверь квартиры, и мы заходим на кухню.

– Я пожарю пару яиц, – говорит Феникс. – Не хочу сейчас есть сладкое.

Я падаю на стул.

– У нас еще остались ричарелли. Если ты их не съешь, съест Сэм. Он в невероятных количествах их глотает и даже не толстеет.

– Семьяса первый офицер Люцифера. У него других дел нет, кроме как ошиваться здесь по вечерам? – спрашивает Стефано.

– Мне кажется, он здесь по приказу Люцифера, чтобы присматривать за мной.

Он хмурит лоб.

– И что ты такого можешь натворить?

– Как думаешь, Фелиции можно доверять? – спрашивает Маттео, прежде чем я успеваю ответить его другу.

Феникс ставит на плиту сковородку. Судя по всему, он все рассказал им обоим.

– Думаю, можно. Она не хочет умирать и не хочет убивать других девушек. Правда, она боится моей матери.

Я и сама уже сотни раз думала обо всем этом.

Феникс наливает в чайник для эспрессо воду, насыпает туда молотый кофе и ставит прибор на плиту, а затем взбивает яйца в миске.

– У кого ты научился готовить? – спрашиваю я его, когда даже Стефано задумчиво молчит. Я совсем не понимаю его и не знаю, нравится ли он мне.

– У Альберты, – говорит Феникс. – Еще до Вторжения мне часто приходилось спать в больнице. Всякий раз, когда мой отец напивался, а я боялся, что он будет меня избивать.

Он чистит лук. Я не могу не заметить того, что Феникс нарезает его на очень мелкие кусочки и следит за тем, чтобы все они были одного размера. Я не обращаю его внимания на то, что без проблем съем и неровно нарезанные овощи.

– Я хотел заняться чем-то полезным и был слишком нетерпелив с пациентами, – продолжает он свой рассказ. – Как оказалось, мне подходит готовка.

– Я скучаю по Альберте, – говорю я. – Она заботилась о нас после того, как мать ушла от нас.

– Знаю. Она всегда просила меня присматривать за тобой и Стар. С тобой, правда, было не очень просто.

– Я же уже извинилась, – защищаюсь я. – Можешь уже прекратить обижаться на меня.

Он убирает чайник с плиты и разливает кофе по четырем кружкам.