Книга ароматов. Флакон счастья

За несколько дней до выпускного девчонки собрались и методом обычной жеребьевки распределили наших парней. Влюбленных пар у нас не было, поэтому никто не возражал. Парней было на пять меньше. Однако заранее узнать, что ты будешь одна на выпускном лучше, чем готовиться и получить облом. Мне выпал он, Вадим. Но его имя я слышала всего два раза на какой-то линейке классе во втором и сейчас. Обычно его звали Потапов или же «он». Все знали, о ком идет речь, когда упоминали «он». Он был странным, отрешенным, в меру умным, но не заученным как бывают отличники. Странность и необычность чаще пугает, отталкивает, однако меня к нему всегда влекло, и то, что я вытащила из кружки бумажку с его именем, точнее с надписью «он (Вадим)», было знаком свыше.

Ловя себя на мысли, что непрерывно улыбаюсь, я пыталась привести лицо в обычное неулыбчивое состояние, но выходила гримаса, которая меня саму пугала в отражениях зеркальной стены актового зала. Официальная часть закончилась, все поздравили друг друга, на сцену вышла ведущая праздника, и начался сам бал. Все кинулись к столам. Вадим потянул меня за руку и вывел в коридор.

– Когда ты сказала, что мы, ты и я, пойдем вместе, – сбивчиво начал он.

– Говори уже.

– Это странно, боюсь, я зря все это тащил, – продолжал он, прижимая к груди дипломат.

Стало интереснее.

– Я бы хотел тебя разрисовать, – закончил он.

Я знала, что он занимается в художке, но никогда не видела его работ.

– Я совсем не против, чтобы ты меня нарисовал, – обрадовалась я.

– Разрисовать, – более четко произнес он.

Недоумение мое читалось без слов.

– Пойдем, я взял ключи от лаборатории химии, я все покажу, не захочешь, вернемся, – говорил он, таща меня за руку по коридору.

«Откуда в нем столько прыти?» – думала я.

Мы зашли в лабораторию, и он замкнул дверь. Потом раскрыл дипломат, и я уставилась на ровные ряды ручек. Их было штук двести, не меньше. Многие явно цветные, другие с виду были одинаковые.

– Куда мне сесть или стать?

– Тебе надо раздеться, – сказал он и повернулся к дипломату.

Люблю людей, которые могут удивлять, но такого я совсем не ожидала. Это было удивление на все двадцать по десятибалльной шкале. Я стояла и молчала. Вадим копался в своем дипломате. Потом подошел ко мне с маленькой папкой. В ней были фото. В основном девушки, но было и два парня, полностью голые и раскрашенные, да именно раскрашенные в разные цвета, как детская раскраска очень скрупулезного малыша. Они были прекрасны, словно существа иных миров, боги, спустившиеся с неба, в них не было порочной наготы журналов, они несли красоту. Я ничего не сказала, просто сняла одежду. Он взял в руку сразу несколько ручек, которые при близком рассмотрении оказались некими перьями, и начал рисовать.

Иногда было щекотно, но большую часть времени я испытывала сложное чувство страсти, отрешенности и рождения. Я словно появлялась на свет заново, становясь чем-то иным. И вспоминая тот вечер спустя двадцать лет, я могу сказать, что никто не видел во мне столько красоты, сколько отражалось в глазах Вадима.

Ноты: сирень, мокрый картон, чернила из шариковой ручки, ваниль.

M. Micallef Ylang in Gold

Фильшерман подкрался незаметно, аки тень.

– Уволю! – возопил он гнусавым срывающимся голоском.

– Давай, – спокойно ответил я, гася сигарету и выдыхая дым в вытяжку.

– Нам нужна звезда Мишлен, а ты куришь на моей кухне, – зверел Фильшерман.

– Я курю на своей кухне, и звезду, если уж свезет, дадут мне, так что, уволь меня, – ответил я.

– Боречка, это не я придумал, курить на кухне нельзя, ты же понимаешь, – загнусавил Фильшерман.

– А кто запретил курить у служебного выхода? – спросил я, отхлебывая чай.

– На меня наседают со всех сторон, – пожаловался Фильшерман, принюхиваясь.

Я ткнул ему в нос чашку с пуэром.

– Чаю?

Фильшерман отпрял и скривился.

– Нет, благодарствую, – ответил он.

Фильшерман потоптался с ноги на ногу, посмотрел на снующих по кухне поваров.

– Может, новый десерт от шефа в меню? – задумчиво, как бы между прочим, сказал он.

– Сделаю, – сказал я и залпом допил чай.

– И не дай бог, если у клиентов в тарелке обнаружится окурок или пепел! – пригрозил Фильшерман.

– Я позабочусь, – кивнул я, обдумывая идею пирожного в виде пепельницы.

Ноты: кожа, сливочный крем, карамель, коньяк, анис, черный чай, амбра, бобы тонка, сандал, эбеновое дерево, соль, кокос, цитрусовые ноты, фисташки, табак, шоколад, кашмеран.

Majda Bekkali Mon Nom est Rouge