Книга Балтиморов

– Беги! – крикнул Вуди Коллин и бросился на Люка. Тот ударил его кулаком и локтем в лицо, и Вуди покатился по земле. Люк стал лупить его ногой в живот. Коллин обернулась. Она уже стояла на пороге, но нельзя было бросить Вуди. Она схватила на кухонной стойке нож и занесла над Люком.

– Прекрати, Люк!

– А иначе что? – ухмыльнулся тот. – Убьешь меня?

Он шагнул вперед, она не шевельнулась. Одно едва уловимое движение – и он вывернул ей руку. Она вскрикнула от боли и выронила нож. Он схватил ее за волосы и ударил головой о стену.

Вуди попытался подняться, но Люк выдернул из розетки настольную лампу и швырнул ему в лицо. За лампой последовал приставной столик, которым он его еще и ударил.

Потом он повернулся к Коллин, притянул ее за блузку и начал избивать с криком:

– Я тебя отучу дурочкой прикидываться!

Вуди он из виду не выпускал. Но тому удалось собрать последние силы, вскочить и, бросившись на Люка, нанести ему внезапный удар кулаком. Люк вцепился в Вуди и хотел швырнуть об стол, но Вуди повис на нем, и оба рухнули на пол. После жестокой борьбы Люк сумел схватить Вуди за горло и сжать изо всех сил.

У Вуди перехватило дыхание. За спиной Люка он видел Коллин, распростертую на полу, всю в крови. У него не оставалось выхода. Выгнувшись изо всех сил, он наконец ухватил револьвер, засунутый за резинку штанов. Упер ствол в живот Люка и нажал на гашетку.

Грянул выстрел.

42

Июль 2004 года

В ночь гибели Люка в Мэдисоне никто не спал.

Жители выстроились вдоль полицейских ограждений, чтобы хоть краешком глаза увидеть такое зрелище. По всей улице метались прожекторы полицейских машин. Агенты уголовной полиции штата Коннектикут спешно прибыли из Нью-Кейнана, чтобы вести расследование.

Вуди задержали и доставили в Нью-Кейнан, в отделение полиции штата. Он имел право на один звонок и позвонил дяде Солу.

Тот связался со своим коллегой, адвокатом из Нью-Кейнана, и вместе с Гиллелем немедленно выехал к Вуди. Они добрались в час ночи и смогли с ним поговорить. Раны у него были неглубокие, врачи скорой помощи перевязали его прямо в полиции. Но Коллин отвезли в больницу. Она была избита до полусмерти.

Вуди, совершенно оглушенный, подробно рассказал, что произошло в доме Люка.

– У меня не было выбора. Он бы убил нас обоих.

– Не волнуйся, – успокоил его дядя Сол. – Ты был в состоянии необходимой обороны. Мы тебя быстро отсюда вытащим.

На ночь дядя Сол с Гиллелем поселились в гостинице в Нью-Кейнане. Назавтра Вуди должен был предстать перед судьей. С учетом всех обстоятельств его освободили под залог в сто тысяч долларов, который внес Сол. Суд назначили на 15 октября.

Гиллель сообщил мне о случившемся, и я немедленно выехал в Коннектикут. Вуди было запрещено покидать пределы штата. В Мэдисоне после всего, что произошло, он оставаться не мог.

Мы с Гиллелем нашли ему маленький домик, который сдавали в тихом городке неподалеку. Когда Коллин выписали из больницы, она приехала к нему туда.

* * *

Два с половиной месяца до начала судебного заседания по делу Вуди прошли довольно быстро.

Мы с Гиллелем поочередно приезжали составить ему компанию. Его нельзя было оставлять одного. К счастью, у него была Коллин, нежная и ласковая. Она предупреждала любое его желание. Заботилась о нем. Была для него спасательным кругом.

Но единственным человеком, который по-настоящему на него влиял, оказалась Александра. Я убедился в этом, когда она, в свой черед, приехала к нему в Коннектикут.

С нами Вуди чаще всего помалкивал. Вежливо отвечал на вопросы, старался держаться радушно. Когда ему хотелось побыть одному, уходил на пробежку. Но когда с ним была Александра, он говорил. Он вел себя совсем иначе.

Я понял, что он ее любит. Любит, как и я, всю жизнь, с тех пор, как мы познакомились с ней в 1994 году. Страстно. На него она действовала так же, как на меня. Они вели те же нескончаемые разговоры. Они не раз часами сидели вдвоем на маленькой деревянной террасе перед домом и разговаривали.

Я обходил дом с другой стороны и садился на траву, в уголке, где они не могли меня видеть. И слушал их. Он доверял ей. Раскрывался перед ней, как никогда не раскрывался перед нами.

– Тут все не так, как с тетей Анитой, – говорил он. – К Люку у меня никаких чувств нет. Мне его не жалко, и я не мучаюсь угрызениями совести.

– Это была необходимая самооборона, Вуди, – отозвалась Александра.

Казалось, он не совсем в этом уверен.

– Вообще-то я всегда был буйный. Когда еще маленький был, только и умел, что людей дубасить. Так и с Балтиморами встретился, из-за того, что дрался. Так я с ними и расстанусь.

– Почему расстанешься? Почему ты так говоришь?

– Думаю, меня посадят. По-моему, это конец.

Она брала в ладони его лицо и смотрела ему прямо в глаза:

– Вудро Финн, я тебе запрещаю так говорить.

Подсматривая за этими мгновениями их близости, я ревновал. Она говорила с ним так же, как говорила со мной. Меня она тоже, желая ласково упрекнуть, называла по имени и фамилии. “Маркус Гольдман, перестань валять дурака”. Она так притворялась, что сердится.