Книга Бекерсона

Он поехал автобусом на вокзал, Центральный вокзал Гамбурга, где около десяти часов утра постоял на мосту, под которым пролегли железнодорожные пути, разглядывал предобеденную суету. Он обвел взглядом станционные платформы, затем стал рассматривать поблескивавшие чернотой «короба», причудливо протянутые по широкой дуге через весь крытый перрон. Потом его внимание привлек стоявший под ним на тринадцатом пути (он прочел это на автоматическом табло, установленном над перроном) экспресс «Рихард Вагнер». Он словно застыл надо всем этим в радостный миг растянутого по времени окончательного прощания. Поэтому он не спускал глаз со стоявшего под ним поезда — пассажиры уже давно заняли свои места, на перроне не осталось никого, кроме одного, судя по внешнему виду, явно безработного на проволочном кресле. Проявляя безучастное спокойствие, он низко склонился над парапетом, словно в ожидании решения или какого-то голоса. Но потом, как бы не справившись с самим собой, осознал суть таких вот слов: стою я сейчас над железнодорожными путями Центрального вокзала и жду принятия решения… На удивление свежим он проснулся после непродолжительного сна, не залеживаясь поднялся с постели, до сих пор ощущая себя чужим в этой квартире, трезво и холодно оглядел разбросанные постельные принадлежности, кухню, где, уходя, Лючия оставила недопитой чашку кофе с молоком… Вдруг, словно под воздействием принятого решения, он вскочил и вприпрыжку побежал вниз по лестничным ступеням рядом с автоматическим эскалатором. При этом еще оглянулся, не забыв одарить взглядом запомнившегося ему безработного. Удивительно, как многое можно воспринять и пропустить через себя за один-единственный миг! Однако никто не увязался за ним, да и никто не мог бы сейчас отследить его. Спасительным для него стал сигнал «двери закрываются» — чик-чик — и вот он уже под защитой экспресса. С того самого момента, как у него за спиной захлопнулась дверь, он почувствовал себя значительно увереннее, легче, почти что в безопасности.

Он совершенно неожиданно сел в этот поезд, сразу же отыскал себе местечко, нет, не забронированное, зато позволившее ему побыть здесь наедине с собой, уединиться, чтобы никого не видеть и не слышать, что в общем-то соответствовало его нынешнему душевному состоянию. Когда чуть позже стали проверять билеты, ему пришлось расплачиваться с контролером. Она оказалась опять-таки очень молодой женщиной, почти девушкой, которая пыталась компенсировать свою юношескую свежесть своеобразным оптимистичным шармом, на который, однако, на сей раз он никак не среагировал. На ее вопрос, куда он едет, ответ был прост — Франкфурт. Этот ответ пришел ему в голову как-то сам собой. Он проговорил это чисто автоматически, может, под влиянием пропечатанного на табло названия этого города — Франкфурт, с почти реальной, внезапно охватившей его неуверенностью, что этот поезд вообще направляется именно туда и что он, Левинсон, тем самым производит серьезное впечатление: в ответ толстощекая молодая женщина в железнодорожной форме без колебания выдала ему проездной билет, получив с него дополнительную плату, а вот имел ли он основание для льготного проезда… Этот поезд действительно следовал во Франкфурт, и он, стало быть, тоже ехал туда без бронирования. Тем не менее он занял понравившееся ему место, уверовав, что за ним никто не следит. Если бы даже они полетели, повторил он для себя, полетели во Франкфурт, чтобы подкараулить его там. Дело в том, что он мог выйти где угодно, тогда бы его уже не найти, и он сказал себе: мне удалось от них оторваться, я свободен, наконец-то свободен. Лишь однажды за окном появился лимузин (это был «мерседес») кремового цвета, совсем ненадолго, но потом снова исчез из виду, когда улица резко нырнула под железнодорожные пути.