Книга без названия

Тишина как в склепе. Я попробовал поднять руку и она словно нехотя, но повиновалась. Потом я содрал с глаз повязку и открыл их. Мрак не был полным, я лежал в деревянном гробу, завернутый в плащаницу.

«Боже, все-таки он своего добился…Но как?»

Мне удалось присесть, все тело ныло, и болела каждая кость. Во рту стоял неприятный вкус. Осознание медленно приходило ко мне.

Это был не яд, а скорее всего какое-то сильное снотворное. Понтий Пилат удовлетворил интересы церковников, устроив публичную казнь, но сумел спасти мне жизнь. Зачем? Я тихо застонал. Черт его задери, мне нужно было умереть. Тот солдат, что поил меня на кресте смоченной губкой, действовал по указанию Римского Прокуратора. В уксусе было снотворное, и потом копье…

Я потер грудь и увидел на ней следы крови. Помнится солдат колол меня в сердце…Я вытер кровь и как и предполагал, раны под ней не увидел.

Театр. Какой спектакль разыграл Пилат! Ну, хорошо, он меня спас, и что теперь делать мне со своей способностью жить, когда тысячи людей видели мою мученическую смерть на кресте? За веру…

Ох и задал ты мне задачку, Понтий. Кто я буду для них? Лицедей? Еще один лживый пророк?

Проклятый прокуратор, ты все сделал по-своему. Потешил свое самолюбие.

Ситуация складывалась пренеприятнейшая. Я еще во-время очнулся, и у меня оставалось немного времени на принятие решения. В эту пещеру наверняка скоро придут, а видеть, кого бы то ни было, мне не хотелось. Решение само пришло в голову. Нужно убираться. Пускай одни подумают, что тело мое похитили другие, а те в свою очередь подумают на первых.

С трудом я выбрался из своего несостоявшегося гроба и осторожно подошел к выходу, или входу, кому как нравится. Правда, скорее всего, правильнее назвать его будет все-таки входом, потому что выходить отсюда по-идее я не был должен. Меня могли только выносить.

У входа стояло копье. Очень похожее на то, которым меня кололи. Его хозяин и очевидно мой страж, шагах в двадцати от копья с видимым удовольствием справлял нужду и был очень увлечен этим делом.

Стараясь не сильно шуметь, я скользнул вдоль стены и ринулся прочь от своей гробницы. Даже не попрощался.