Книга Блаженств

Открытие выставки в галерее М. ничем не отличалось от сотен таких же ежесезонных премьер в других галереях. Немного выдохшегося шампанского, журналисты с бородатыми фотографами/операторами, экстравагантно причесанные молодые люди, провожающие друг друга завистливыми взглядами, и сердечно скалящиеся девушки из тусовки. В тот вечер, а пожалуй, признаться, и всегда, Мати была одной из них, приветливо махала ладошкой на камеру, расцеловывалась с людьми, чьих имен не помнила, заученными фразами хвалила работы. С самим М., впрочем, едва поздоровалась: он постоянно был занят беседой с кем-то другим или давал интервью, даже на скверном, но бойком английском. Внезапно увидев в толпе бывшую однокурсницу, Матильда захотела спрятаться. Нет ничего скучнее, чем пытаться за две минуты пересказать все, что случилось за последние двадцать лет. Интересно, как это могло бы прозвучать в ее устах? По специальности не работала ни дня, замуж не вышла, детей не родила, зарабатываю на жизнь сомнительными поделками, смысл которых неочевиден даже для меня самой?.. Все, чему я выучилась, — это путешествовать и заниматься сексом с теми, кого никогда не полюблю?.. Или просто сказать: Таня, отстань, у меня умер отец, и я не расположена чесать языком?.. Мати шмыгнула за холщовый полог, отделявший от основной экспозиции комнатку-темнушку, где стоял один из объектов.

На высокой, крепко сваренной тележке покоилось что-то вроде большого прямоугольного аквариума, наполненного глицерином. На дне аквариума лежал затонувший город, самый обычный спальный район с однотипными многоэтажными домами. В окнах домов горел желтый электрический свет. Стоило покрутить ручку, напоминающую ручку шарманки, и над городом поднималась метель, как в сувенирном стеклянном шаре, только мрачнее, и гуще, и безысходней. Тихая музыка лилась непонятно откуда, сладкая и заунывная, хрипловатые повторяющиеся аккорды. Матильда почувствовала внезапную слабость и опустилась на единственный в комнатке стул.

Неизвестно, сколько она просидела там, не тревожимая ничем, кроме собственной памяти, то и дело подкручивая шарманку. М. нашел ее уже после закрытия, когда все гости разошлись, точнее, его позвала обнаружившая Матильду уборщица. Мати спала, упершись лбом в стекло аквариума, и ни в какую не желала просыпаться. М. поднял ее на руки, отнес в свой кабинет и уложил на угловой диван.

Было уже за полночь, а он все смотрел на нее, сказочную спящую красавицу, прикрывшую ладонью нижнюю часть лица. То ли как кошка в морозный день, то ли как школьница, сказавшая неправду. Ему жаль было будить ее и жаль оставлять одну в кабинете: наверняка она не сможет спать до утра, проснется посреди ночи, испугается, выйдет в зал, заставив сработать сигнализацию. М. занял свободную часть дивана, расположившись головой к голове Матильды, и укрылся пиджаком, как шинелью. В кармане пиджака все еще лежала коробочка с кольцом. Подумав, он вытащил ее, достал кольцо и надел Матильде на безымянный палец. Кольцо было впору. Матильда завозилась и сжала руку в кулачок. М. подумал еще — и выключил мобильный.

М. представлял, что они лежат на плоту под звездным небом, раскачиваясь на волнах. Нетяжкая дремотная зыбь уже убаюкивала его, когда Матильда вдруг тихонько заскулила, а потом заплакала, все так же не просыпаясь. «Эй, Мод, — спрашивал он, — тебе что-то приснилось? Тебе холодно? Тебе страшно? У тебя что-нибудь болит?..» Она не отвечала, но в горькой высоте ее плача ему отчетливо слышался ответ: «Все сразу, милый, все сразу». Жалость прокусила его сердце крошечными клыками. «Что ж ты плачешь-то все время, маленькая, ты, наверное, не видела счастливой жизни, ну так это еще не повод. Если б ты знала, как все поправимо, вот прямо завтра, прямо сию секунду, если только ты согласна».

Он подполз к Матильде поближе и набросил пиджак на нее. Приобнял для верности за плечи. Поцеловал в обозначившуюся между бровей морщинку. По-прежнему хныча, Мати прижалась пересохшими губами к его лицу. Ему хотелось делать то, что он всегда запрещал себе делать: обещать. Создавать информацию, под которую материя имеет свойство подстраиваться.