Книга будущих адмиралов

Был день у Дуванкоя, когда на позиции морской пехоты шло около сотни танков. Только истинные храбрецы могли сдерживать такой натиск. И не просто храбрецы.

Совершенно удивительный по силе мужества бой провели против 23 танков четверо моряков во главе со своим политруком.

Батальон военно-морского училища сдерживал противника на Симферопольском шоссе. Батальон был только по названию. Бойцов в нём оставалось меньше роты, а командиров – старший политрук Е. О. Мельник и политрук Н. Д. Фильченков. Немцы захватили в стороне от шоссе важную высоту, с неё контролировалось движение в сторону Севастополя. В сумерках 5 ноября Фильченков повёл группу бойцов в атаку и выбил немцев с высоты. Днём 6 ноября немцы попытались вернуться. Они пошли на высоту под прикрытием отары овец – гнали их впереди себя. Курсанты открыли огонь, испуганные овцы разбежались, бежали и немцы.

Моряки понимали, что теперь противник будет атаковать наверняка, вызовет или бомбардировщики, или танки.

От бомбёжки можно укрыться в окопах. С танками сложнее: орудий нет, есть только гранаты и бутылки с зажигательной жидкостью. Мельник и Фильченков предположили, что к высоте танки пойдут по дороге, которая отходила от шоссе. У развилки был полуразрушенный блиндаж. Решили встретить танки в этом месте.

С коммунистом Николаем Фильченковым вызвались пойти комсомольцы Василий Цибулько, Юрий Паршин, Иван Красносельский, Даниил Одинцов. Взяли пулемёт, гранаты, бутылки.

Ночью тревожным сном по очереди спали в блиндаже.

Они, конечно, не представляли, как сложится бой и чем он закончится. Знали, что будет очень трудно, смертельно опасно, придётся умереть, но у каждого, несомненно, теплилась надежда остаться живым. Ничего предосудительного в этой надежде не было. В конце концов, война-то шла за то, чтобы люди жили…

Они умерли не в море, а на земле. Но за морскую святыню – Севастополь. Храбрейший матрос Кошка поклонился бы им за такую доблестную смерть, и все три черноморских адмирала – Истомин, Корнилов, Нахимов – поклонились бы.

Танки, семь штук, а под их прикрытием автоматчики появились из-за поворота дороги на рассвете 7 ноября. Немцы решили пораньше взять высоту, чтобы днём двигаться дальше. Моряки, находившиеся на высоте со старшим политруком Мельником, открыли огонь по автоматчикам, задержали их. Танки одни подошли к месту, где залегли пятеро истребителей.

Василий Цибулько ударил из пулемёта по смотровой щели первого танка. Машина была очень близко, стрелял он метко. Видимо, был сразу же убит водитель – танк остановился. Его тут же забросали гранатами и бутылками. Второй танк подбил гранатами Иван Красносельский. Загорелся третий танк. И четвёртый загорелся. Остальные три не выдержали риска, ушли за поворот дороги. Следом бежали автоматчики.

Вот как счастливо начался этот неравный бой! Высота осталась нашей. У моряков ни царапины. И догорают четыре фашистских танка.

Ничто не сближает людей так быстро, так крепко, как удача, достигнутая в труднейшем бою. Останься пятеро живы после поединка с танками и после всей войны, они были бы друг другу роднее, чем братья, дети одного были бы родными для детей других и внуки тоже…

Когда прошло возбуждение боя, когда они осознали, какую победу одержали, почувствовали себя на вершине счастья. Шутка сказать – впятером поработали за целую противотанковую батарею.

Стояла тишина. Курсанты и командир пообедали, как обедают, закончив тяжёлую, но добрую работу.

Только для них работа на четырёх сгоревших танках не кончилась. Из-за поворота показались 15 танков.

Моряки, как и утром, подпустили вражеские машины совсем близко. Цибулько опять ударил из пулемёта по смотровой щели водителя. И опять убил (или ранил) фашиста – танк остановился. А дальше всё пошло по-иному, В руку нашему пулемётчику попала пуля. Кончились патроны. Тогда он со связкой гранат пополз навстречу второму танку. В тот миг, когда гранаты разорвали гусеницу, вторая пуля попала в храбреца – не убила, тяжело ранила. Третий танк подбил Иван Красносельский и тут же был убит наповал.

У моряков кончились бутылки с горючей жидкостью. Осталось по связке гранат. Они могли подорвать ещё три танка. Но в том случае, если каждый бросит свою связку точно под гусеницу. И вот, чтобы исключить промах, Николай Фильченков привязал свои гранаты к ремню, ринулся к танку и лёг под гусеницу живой миной.

Политрук, когда привязывал гранаты к ремню, ничего не сказал Паршину и Одинцову. Ничего не крикнул им, когда бежал из укрытия к танку. Нет такого приказа в армии и на флоте: «Соверши подвиг!» А позвать на подвиг командир может – личным примером. Помнишь, дорогой читатель, слова Драгомирова: «На смерть идут у того, кто сам смерти не сторонится». Паршин и Одинцов привязали свои гранаты к своим ремням. И ещё два танка подорвались на пути к высоте. А высота, как помнишь, контролировала шоссе, ведущее в Севастополь.