Книга будущих адмиралов

…Бомбардирование 5-го числа останется самым блестящим, славным подвигом не только в русской, но и во всемирной истории. Более 1500 орудий два дня действовали по городу и не только не дали сдаться ему, но и не заставили замолчать и одну двухсотую наших батарей…»

Из дневника участника обороны

«…Мальчики от 10-летнего возраста являются на бастионы, где с необыкновенным самоотвержением под самым сильным неприятельским огнём остаются на батареях, помогая артиллерийской прислуге, поднося заряды и снаряды; так, сын матроса 37-го флотского экипажа Максим Рыбальченко, мальчик 12 лет, во время самого сильного бомбардирования города, в продолжение 5, 6 и 7-го чисел октября, собирал ложившиеся в Аполлонову балку ядра и носил их на бастион Корнилова… В настоящее время Максим Рыбальченко находится на батарее Камчатского люнета и исполняет обязанности нумера, подающего снаряды к орудию. Товарищ Рыбальченки, сын матроса 30-го флотского экипажа, Кузьма Горбаньев [14 лет] с первых дней осады Севастополя явился на бастион № 4 и просил командующего там определить его в число артиллерийской прислуги. 2 апреля Кузьма Горбаньев ранен и после перевязки возвратился к своему месту.

Максим Рыбальченко и Кузьма Горбаньев за храбрость награждены медалями на Георгиевской ленте».

12 октября 1854 года. Из письма капитана второго ранга М. М. Коцебу М. Ф. Рейнеке

«Уважаемый любезный Михаил Францевич!

Па[вел] Степ[анович] третьего дня был на нашей стороне и просил передать вам, что, кроме незначительной царапины от штуцерной пули, пролетевшей мимо его уха, он здоров.

Сам же скажу, что П[авел] С[тепанович] как бы ищет смерти, разъезжая под самым убийственным огнём; недавно матросы без церемонии сняли его с лошади и отнесли в место, более безопасное. Он один теперь ездит по линии, воодушевляя своим присутствием и матрос, и солдат».

Из письма М. Ф. Рейнеке П. С. Нахимову 19 октября 1854 года

«…Вести из Севастополя сильно беспокоят меня – не столько опасным положением города, которое при помощи божьей может поправиться, сколько твоя отчаянная отвага… С твоим именем и при твоих понятиях об обязанностях начальника иначе и быть не может. Но для чего без нужды пускаться в самые опасные места и подвергать себя убийственному огню? К чему искать смерти? Рассуди хладнокровно и увидишь, что эта отвага для главного действующего лица не только бесполезна, но даже и вредна и опасна общему делу: тебя убьют, и дух чинов, имеющих доверие и надежду единственно к тебе, упадёт. Хорошо ещё, если найдётся человек, который не допустит пасть духу войска до отчаяния и сумеет возбудить в них за потерю любимого начальника месть к врагам. Но есть ли такой человек при тебе?..

Ради бога, мой добрый друг, береги себя для общей пользы! Только ты ещё можешь поправить или хоть поддержать дела Севастополя…»

Дорогой читатель! Давай и мы поразмыслим над этим важным письмом, как, верно, какое-то время размышлял над ним сам Нахимов. Может быть, Нахимов действительно «без нужды пускался в самые опасные места»?

Будучи каждый день готовым к смерти, Нахимов вовсе не искал её: врага мёртвые не одолеют, победа только во власти живых. Он думал именно так, и это подтверждает его приказ, в котором он подчёркивает, что победа «при большой потере со своей стороны не есть ещё полное торжество». Дальше он говорит: «…и поэтому-то я считаю долгом напомнить всем начальникам священную обязанность, на них лежащую, а именно: предварительно озаботиться, чтобы при открытии огня с неприятельских батарей не было ни одного лишнего человека не только в открытых местах и без дела, но даже прислуга у орудий и число людей для неразлучных с боем работ было ограничено крайней необходимостью. Заботливый офицер, пользуясь обстоятельствами, всегда отьпцет средство сделать экономию в людях и тем уменьшить число подвергающихся опасности».

Корнилов В. А.

Тогда почему же всё-таки сам Павел Степанович ежедневно на протяжении девяти месяцев (из одиннадцати осады) бывал в самых опасных местах? Почему он, человек высокого роста, не сменил, как другие адмиралы и генералы, свой чёрный сюртук с золотыми эполетами на солдатскую шинель и был виден издали и своим и неприятельским войскам? Ещё раз вспомним слова генерала русской армии, теоретика военного дела Драгомирова: «Работают у того, кто сам работает, и на смерть идут у того, кто сам её не сторонится». Оборона Севастополя – сплошная чреда героизма и самопожертвования. А начало этой чреды было в поведении Корнилова, Нахимова, Истомина. Нахимов пережил своих товарищей адмиралов. Владимир Иванович Истомин был убит ядром на Камчатском люнете в марте 1855 года. И Павел Степанович уже один «не сторонился смерти». Видя это, зная это, не боялись смерти другие.

А как нелегко ему было изо дня в день – долгие месяцы – служить примером неустрашимости. Он ведь был самым обыкновенным человеком, и здоровье его было плохим.