Книга былей и небылиц про медведей и медведиц

Показался первый станок - два темных домика на белом-белом снегу. Вожак по привычке потянул туда, там всегда обязательно останавливались, а Тойчум сильно дернул его в другую сторону. И они проехали мимо станка.

Также миновали второй, третий, остановились только на четвертом, уже поздно ночью, сделав без отдыха и кормежки больше полусотни верст.

И тут, на четвертом станке, отдыхали меньше, чем обычно. Дальше снова бежали много верст с коротенькими передышками. Через двое суток прискакали на зимовку Камень. Вся упряжка тотчас повалилась на снег и дружно уснула. Никто из нее не почуял ни ухом, ни глазом, как суетились зимовщики, снаряжая больного в дорогу, как укладывали его в нарту, как наставляли Тойчума.

А потом громкое, повелительное: "Хоп! Хоп!" Дальше короткая, торопливая еда. И снова долгий, тяжелый бег под нетерпеливые охрипшие выкрики: "Хоп-хоп!"

Погода испортилась, подул встречный морозный ветер, полетела ледяная поземка вроде мелко битого секущего стекла. Собаки начали терять прыть. Тойчум встал на лыжи и, привязав к нарте запасную постромку, взялся тянуть вроде собаки.

Ветер усиливался. Иногда налетали такие порывы, что останавливали всю упряжку. Вот одна из собак начала падать. Тойчум скоро убедился, что она уже не способна работать, уже только помеха, и освободил ее от постромок. Собака отползла в сторону и зарылась в снег. Погодя недолго вышли из строя вторая, третья и, наконец, все, кроме вожака. Каждой из отставших Тойчум бросал немножко рыбы и говорил:

- Ешь, отдыхай, потом иди домой!

Начал падать на передние лапы вожак, пришлось и его оставить. Тойчум погладил, обнял и поцеловал его в лоб, как дорогого человека. Затем впрягся в лямку рядом с медведем, и пошел навстречу черному секущему ледяному мраку. На рассвете пришли в Игарку, в больницу. Там предупрежденный по радио медперсонал ожидал их. Больного унесли в операционную, а Тойчум и медведь Игаркан, опираясь друг о друга, побрели к дому.

Через два дня все отставшие собаки пришли к своему хозяину, а через неделю могли снова работать. Налаживаясь в дорогу, Тойчум поставил на первое место медведя Игарка-на. Бывший вожак Тобол покорно занял второе.

На следующий год Тойчум переселился на самый крайний север, там возил зимовщиков, радистов, геологоразведчиков нефти, газа. На весь север прославилась эта упряжка своим вожаком. Ее считали самой надежной и называли не собачьей, а медвежьей.

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Уходя из жизни, очень хороший человек и писатель в добавление ко всему большому своему литературному наследию оставил нашим детям рукопись вот этой, изданной теперь книжки. Оставил, как некий брошенный напоследок прощальный задумчивый взгляд, как добрую улыбку. Да и только ли детям? Разве не заставит она и взрослого с интересом проследить за ходом мысли автора, проникнуть в мир его детских впечатлений и гораздо более поздних размышлений?

Он не успел опубликовать это свое произведение при жизни, но готовил его для издания до последних дней.

В книжке шестнадцать миниатюр, которые он сам назвал былями и небылицами. Где - были, а где - небылицы, вы сразу без труда различите. А вот где писатель шутит, а где размышляет всерьез - и взрослому читателю определить будет не так легко. Это было свойственно ласковому, спокойному юмору писателя Алексея Кожевникова, его ненавязчивой манере словно приглашать читателя к совместному раздумью, к решению вопросов, сама постановка которых порою способна показаться неожиданной, парадоксальной.

Вот какие слова адресует автор будущим читателям книжки в своем обращении к ним. Рассказывая о годах детства в родной деревушке еще старой, дореволюционной России, он говорит:

"Воистину медвежий угол. Медведь там - не редкость, не диво, а постоянный сосед человека"... И делится воспоминаниями о том, что первая запомнившаяся ему сказочка была про медведя, как и первая песенка, и из лесных зверей первым он встретил медведя... Любопытно читать о том, что намерение написать книгу о "человеке и медведе" крепло у него уже давно.

Какой же получилась она? Ведь именно ее вы держите в руках и уже раскрыли... Наверно, главное в ней - предлагаемая автором для обдумывания мысль о том, что если из кровожадного волка смогла в результате общения с человеком получиться собака, то уж тем более мог и может стать домашним животным медведь, зверь, по сути, мирный, притом едва ли не вегетарианец. Об этом, как вы увидите, говорит один из персонажей книжки, а вторит ему чуть ли не буквально такими же словами, в тех же выражениях - другой персонаж в другом рассказе.

Мотивы доброго отношения к лесному зверью, уважительного и заинтересованного взгляда на жизнь близких к человеку - по крайней мере, по месту обитания - животных, на самоё окружающую нас жизненную среду, природу звучат отчетливо, настойчиво в любом из рассказиков, составляющих книжку.