Книга четвертая. Зеркало Зла

Они не спеша прошли берегом до фактории. Солнце уже село, и начало быстро темнеть, хотя западная половина неба еще пылала разноцветными облаками, лиловеющими ближе к горизонту, а река, сохранявшая цвет зенита, казалась огненной полосой между синей землей и лиловыми облаками. «Дредноут» был нарисован черным пером на фоне реки, и каждая мачта, рея, сплетение вант выделялись четко и ясно.

Индийские сипаи у ворот разожгли костер — им было холодно, хотя вечер был парным, влажным от прошедшего и завтрашнего дождей.

Лейтенант остановился посреди двора.

— Вы к себе? — спросил он Дороти. И она поняла, что ему хочется в гостиную большого дома, где пьют и играют в карты. Юноша нагулялся.

— Идите, — сказала Дороти, — мой мальчик.

Лейтенант удивленно посмотрел на нее.

— Какую роль вы играете?

— Роль герцогини.

Стюарт церемонно поклонился. Его башмаки отстучали энергичную дробь по лестнице.

Двор был освещен несколькими лампами, висящими на столбах. Служители как раз кончили их зажигать, и лампы пока еще светили неуверенно, уступая небу в яркости света.

Дороти подошла к навесу. Под ним были сложены рядами большие крепкие колеса с железными ободами. В брусках и коротких бликах лишь осведомленный человек мог разглядеть заготовки для тяжелых лафетов.

Дороти была осведомленным человеком, потому что знала, что искать. Мистер Уиттли не смел отказаться от похода на Пегу — отказавшись, он терял надежду стать великим человеком. Дороти и ее дядя угадали правильно — вон там, дальше, толстыми свиньями, укутанными в брезент, лежат тяжелые стволы корабельных орудий, которые свозят с «Дредноута». Главное — не упустить момента. Завтра надо будет сообщить сайя У Дхаммападе об увиденных пушках. Еще неделя, и число их перевалит за полсотню. Такая громовая мощь может сокрушить любую армию.

— Вы чем-то заинтересовались? — Дороти вздрогнула от ненавистного голоса полковника Блекберри. И надо же, он застал ее в тот момент, когда она, задумавшись, приподняла угол брезента и смотрела на пушечный ствол.

— Добрый вечер, — сказала Дороти. — А я думала, что это здесь лежит.

— Конечно, моя маленькая девочка и не подозревает, какими бывают пушки.

— Ах, это пушки, — догадалась Дороти. — Вот спасибо, что вы мне это сказали.

— Была бы моя воля…

— Полковник, вы опять беретесь за старые песни, — огрызнулась Дороти. — Я вам не подчиняюсь…

— Я заставлю тебя подчиняться… Ты вернешься в Англию в клетке.

— Вы знаете о клетке? — проговорилась Дороти.

— Что? Что я должен знать?

Конечно же, полковник приплыл сюда на «Дредноуте», но он мог иметь доверительные беседы с Региной или другими осведомителями.

— Спокойной ночи! — Дороти побежала к дому фактора.

Ей показалось, что полковник заскрипел зубами.

Наверное, лишь показалось.

* * *

Суд был назначен на четыре часа, когда начнет спадать жара.

Миссис Уиттли была весь день взволнована, то кидалась на Дороти с кулаками, то навязывала ей в подарок недорогое ожерелье. Но о суде не сказала ни слова. Тогда Дороти сама решилась и спросила госпожу:

— А можно будет сидеть на суде посторонним?

— Когда?

— Сегодня после обеда.

— Ах, да, после обеда! Нет, это абсолютно исключено.

— А вы сами пойдете?

— Я вынуждена пойти. Меня просили. Я свидетель.

— Я тоже свидетель.

Тут Регина вспылила и запустила в Дороти кувшином. Кувшин ударился о стену и разбился.

— Какой ты свидетель! Ты распутная девка. Неизвестно, где ты шлялась три месяца, и посмела ко мне явиться! Уходи, чтобы я тебя не видела.

Дороти не стала спорить — в гневе Регина разве что не теряла рассудок.

За полчаса до начала суда Дороти вышла из фактории на берег и встала в тени высокой стены. Она смотрела на «Дредноут».

Рядом с ней стояли несколько солдат и слуг. Они переговаривались и тоже смотрели на реку, потому что знали, что сейчас повезут обвиняемых. Среди слуг и клерков Компании ходили дикие слухи о предательстве офицеров «Глории».

Говорили, что они продали британский корабль пиратам, а те за это обещали перевести на Британский банк по сто тысяч фунтов каждому, говорили, что Фицпатрик — ирландец, а потому давнишний французский шпион, который сговорился с Бонапартом еще в Европе.

…От «Дредноута» отвалила шлюпка. Мерно поднимались и падали в воду весла, в шлюпке умещалось немало людей, они сидели тесно, над ними поднимались дула ружей. Зрители подвинулись поближе к мосткам, что вели от фактории к реке, чтобы получше разглядеть предателей.

И когда пятерых обвиняемых, в мундирах, но без шпаг, в окружении вооруженных солдат повели на берег, толпа зашумела и на всякий случай отпрянула — в толпе всегда живет страх перед неведомой опасностью. Даже если эта опасность пока выглядит безобидно.