Книга четвертая. Зеркало Зла

Вокруг были одни предатели, филантропы и пацифисты, но в окружении врагов Уиттли всегда предпочитал почетный плен благородной гибели. Поэтому, ничем не выразив недовольства, он повернулся к штурману и продолжил разговор.

— Мы посылаем два корабля, — сказал он. — Наибольшие надежды я возлагаю на «Глорию». Так как я сторонник прогресса, то убежден, что любое тяжелое орудие важнее роты солдат. И вообще машины… Еще рюмку кларета?.. Машины со временем заменят человека. Я еще доживу до того времени, когда машины Уатта поставят на фрегаты и те независимо от погоды или противных ветров и штилей будут добираться до Индии менее чем за месяц.

— Но и вонь от них будет, — позволил себе улыбнуться штурман — горячий патриот парусного флота.

Сэр Уиттли не согласился с молодым собеседником.

— Сегодня, — сказал он, — мой кучер Мэттью попытался заглянуть в будущее и предположил, что через несколько лет Лондон погибнет, потому что по третьи этажи будет завален конским навозом. Он представляет себе прогресс как накопление того, что имеется. Для меня же прогресс — это появление нового. И я боюсь, да, боюсь гибели Лондона! Но не от конского навоза, а от угольной сажи, так как не только печки города, но и все экипажи, все машины в нем будут работать силой пара и, соответственно, будут нещадно дымить.

Штурман поежился от такой страшной перспективы. Он не любил заглядывать в будущее и потому не претендовал ни на звание политика, ни на поприще великого человека.

Но последнюю фразу свекра услышала вошедшая в библиотеку Регина, появление которой должно было считаться совершенно случайным…

— Ой, простите, я не знала, что вы заняты, сэр!

Уиттли предпочел бы, чтобы его называли отцом или еще как-либо нежно, только не сэром, словно чужого. Но невестка его не любила. И ничего не могла с собой поделать. Она была вежлива, ласкова, улыбчива, а сэр Уиттли порой просыпался ночью от кошмара — будто голубушка, голубица, горлица выклевывает ему глаза. И так странно это делает: раздвигает веки пальчиками, унизанными кольцами, а потом прицеливается аккуратненьким, твердым, как сталь, носиком. И — удар!

— Заходи, Реджи. — Лорд назвал ее нелюбимым именем. — Познакомься — твой спутник в многодневном пути Александр…

— Фредро.

— Алекс Фредро. Штурман «Глории». И не смотри, что он так молод.

Иностранец, поняла Регина. Слишком много иностранцев развелось в Англии в последнее время. Скоро не останется чистокровных англичан и страна превратится в индийскую помойку. Она сказала это вслух, конечно же, не в отношении к штурману, а как бы отвечая на последнее рассуждение свекра о золе и дыме, которые погубят Лондон.

— Мы скорее помрем от тех болезней и миазмов, которые сами ввозим в Англию, — сказала она. — Кому нужны доходы, если они влекут за собой вырождение и заразу?

Штурману показалось, что он видит перед собой птицу, покрытую перьями, округлую, которую хочется взять в обе ладони и почувствовать, как под перьями в тугом теле бьется быстрое сердце. Фарфоровые глаза голубки остановились на лице штурмана, но избегали его зрачков. Он не мог оторвать взора, хотя не должен был смотреть на нее — при виде этой птицы в мужчине сразу просыпался охотник, но не с луком — такую добычу надо было ловить руками, только руками…

— Присаживайся с нами, Реджи, — сказал сэр Джордж. — У нас от тебя нет секретов.

— И на том спасибо, — откликнулась звонко Регина, и тут штурман почувствовал напряжение в отношениях родственников.

Беседа о предстоящем путешествии оборвалась, хоть Регина и была в курсе его целей и задач.

В ожидании, пока Мартин пригласит господ к ленчу, заговорили об утреннем происшествии.

— Кстати, — вспомнил сэр Джордж, — я бы миновал то место без приключений, если бы ко мне в экипаж не забрался неизвестный проходимец и не уговорил меня повернуть на Пикадилли, ибо меня якобы подстерегают сикхи, чтобы совершить покушение.

— Но кто он был? — удивился штурман.

— Какой-то грек. А может, и тамил — мало ли их… Маленький, курчавый. — Штурман тоже вспомнил о том, как пожилой джентльмен как бы направил его в ту точку, где оказался экипаж сэра Джорджа, но, конечно же, им не могло прийти в голову, что это мог быть один и тот же человек.

— Интересно, кто она, эта девица? — спросила Регина, наконец-то встретив взгляд штурмана и смутив его еще более.