Книга Четырехлистного Клевера. Битва при Меже на Разломленном Поле

От вони такой пожелтела трава на утесах, птицы и звери с криком умчались вглубь острова. Змеи, чуя добычу, выползли на поверхность, вороны, зная приметы грядущего пира, мигом сюда все слетелись. Однако, от запаха и смрада глаза их лопнули и растеклись желтым ядом по всему берегу, отравив ближайшую реку. Та покатила свои воды вспять, иссыхая навеки и с горя бросилась в море с утеса в пыль разбиваясь и мелкие брызги.

Солнце, и то отвернулось от воинов с севера. Тьмою окутало бухту Ордына. Однако ж, ни одна звезда не спустилась глядеть на пришедших. Ночь с пустотой – все, кто встретили воинов славных. Стало неясно, где верх и где низ в этом мире. Только зловонный ветер их овевал.

Стало не по себе прибывшим героям. Ворон, чтобы их дух поддержать повелел жечь костры средь безмолвной пустыни. А чтоб неповадно было назад повернуть, избегнув сраженья, Ворон велел сжечь все корабли, что пристали к берегу этой земли.

II

В замке Карвена, что правил на этой земле, в этот день чудо замечено было: в котел, что стоял на огне, зайцы прыгали сами. Выбежав из лесу, мчались они через двор королевский, и тут же ныряли в дымное варево, что назначалось для дня выходного и праздника, что Карвен затеял.

Слуги собрались и жены Карвена и молча глядели, как твари лесные с жизнью прощались. То-то, решали они, это знак. Но хороший? Или плохой это знак. Люди гадали.

Тут появился в сером плаще дивный странник. Видом не местный и странный, но знатного, видимо, рода. Были черты его тонки и кожа бела.

Свой капюшон не снимал он, приблизился к Карвену.

– Хочешь ли знать, что сулит это царству?

Карвен вскочил:

– Как ты смеешь, несчастный, со мной говорить без доклада?

– Время такое, что можно и не доложившись к королю обратиться. Знай же, что добрая каша в этом котле заварилась из нежной зайчатины. Только, чтоб расхлебать ее, силы тебе и уловки многие скоро понадобятся. Если ты хочешь выжить…

В ножны меч свой вложил Карвен. Не тронул нахала. Задумался крепко.

– Что? Говори мне, ответствуй, не скрой ничего. Что происходит вокруг? Что принес ты? Какие вести? Какую судьбу уготовал наш мир нам? Ну, а сначала скажи мне, кто и какого ты рода?

– Родом я из земель семи королей, а зовут меня Ирбизом Легким. Здесь я по зову сердца и дабы исполнить пророчества. Сказано в книгах, что дни те последними станут для всех семи королей, когда они не поделят славу и власть, и имущество между собой. В тот день, когда вступят вместе на чуждую землю. Знай же, что день тот настал. Дичь, что бежит в твой котел – дурная примета, следом за нею несутся разруха и смерть королей.

– Что же в пророчестве сказано о тех, кто предал своих братьев?

– Не предавал, но хочу отвернуть лишь погибель. Сдайся на милость семи королей, и тебя пощадим мы.

– Как? Мне вам сдаться? – Карвен усмехнулся.

– Нет, не сдавайся. Лишь не окажи противленья. Братьев прими, услужи им почетно, в дар подари полземли своей, разве же трудно?

– Прочь убирайся, покуда ты жив, мерзкий Ирбиз!

Вместо ответа тот странник плащом обернулся и тут же словно пропал из виду короля и прислуги.

Выждав немного, король сообщил о собрании скором. Всех, кто был близок призвал в просторную залу. Все вошли, кто был зван, и дверь за собой затворили.

Были здесь плотник Руйнен, кузнец Колорайтен, маги искусные Куску и Выберген тоже, Книпштель заклёпщик и бард Вездесущий собрались.

– Как сможем мы одолеть искусную в битвах армию семи королей? Что мы можем маленьким нашим царством им противопоставить?

– Я смогу быстро чинить, если сломается древко, – первый ответит Руйнен. – Будет так, что ни разу не отвлечется боец на то, что сломает копье. Тут же я новое вставлю в руку его.

– Будет и так, что любой меч, который в бою затупится или поблекнет, или сломается, тут же будет исправен, – сказал Колорайтен. – Новое тут же оружье получит боец, не придется ему стоять среди битвы без дела!

– Мы излечим каждого, кто будет ранен. Впридачу к тому же наши заклятья на нашей земле нам позволят воскресить воинов тех, что пали в бою. Словно снова родившись, выйдут умершие вновь на защиту отчизны. Реки мы вспять повернем и сокроем озера. Жаром пылающим будет охвачен наш враг. Но быстро кончатся запасы воды его. Меж тем ни одна наша речка не даст им прохлады и влаги. Им не найти на погибель свою пресной воды.

– Я же не дам ни одному воину вспять повернуть и покинуть битву, – бард отозвался. – И я призову духи предков. Станут они на защиту родных берегов. Страшен и грозен их вид будет нашим врагам. Ибо ужасны они и огромны, и страшны. Только одною рукою и смогут сражаться, так как нельзя покидать им покои нетленных3. Зато каждая их сторона нам десять заменит бойцов. Я же во время свое арфу достану и стану играть им. Песню сыграю им грустную, все захотят они к милому дому отсюда уйти. С этой тоской их покинет и дух боевой, потому что незачем людям в чужой им стране сражаться, смысла в том нет. А затем, сонную песню свою заиграю на флейте. Сонных всех мы перережем легко, как овец.