Книга демона

Тильт вспомнил ванну, в которой так любил нежиться Далька.

Как же давно это было!

Насколько давно?…

Он подошел к полке с посудой, снял с нее большую оловянную тарелку, сдул пыль. Довольно долго шлифовал плоскую посудину – сперва засаленным рукавом, потом скомканной бумагой. Глянул в зеркальную поверхность. Медленно повернул голову.

В тарелке отражалось незнакомое лицо. Худое, со впалыми щеками, с ввалившимися глазами – бледное, страшное. Грязные, спутанные патлы до самых плеч.

Тильт провел рукой по скулам, по подбородку.

Он и не заметил, когда у него появились усы. И растительность на подбородке. Сколько же прошло дней?

Отбросив тарелку, он шагнул к исчерканной углем стене. Каждый раз, когда приносили еду, он оставлял здесь метку.

Каждый раз?

Нет!

Тильт тряхнул головой. Последнее время он и это забывал делать.

Так сколько же?…

Он начал счет сверху. Дошел до ста двадцати – и сбился. Вытащил из печки головешку, стал ею зачеркивать посчитанные дни. Каждую сотню отмечал кружком на стене.

Триста.

Четыреста.

Пятьсот!

Шестьсот!

Полтора года с лишним! Шестьсот двадцать три дня!

А если прикинуть, сколько дней остались неотмеченными, то и выходит – без малого два года!

Тильт опустился на пол. Выпустил головешку.

И долго сидел, скрестив ноги, перебирая растерянные мысли, дергая себя за редкие отроческие усики.

А потом заснул, привалившись боком к исчерканной углем стене.

ГАЙ. ОХОТНИЧИЙ ДОМИК И РАЗБОЙНИЧИЙ ДОЗОР

Охотничий домик только назывался таковым. На самом деле это была маленькая бревенчатая крепость, спрятанная в глухом лесу и окруженная частоколом. Имелись тут и небольшая конюшня, и псарня, и летняя кухня, и погреб, и несколько сараев, но все это пребывало в запустении, местами переходящем в разруху.

Как пояснил Грифф, лесное хозяйство построили здесь по велению прежнего бургомистра. Он был известным любителем охоты и проводил в диких угодьях куда больше времени, чем в зале заседаний и личном кабинете.

Новый бургомистр не разделял страсти предшественника. Какое-то время он, заведенного порядка ради, содержал доставшиеся в наследство охотничьи дома и даже пробовал бить зверье и птицу, честно пытаясь понять, в чем удовольствие сего занятия, – но так и не понял. Не втянулся. Сократив число лесничих, разогнав егерей, раздарив гончих и норных псов, бургомистр Снейр и думать забыл об охоте.

– Получается, что хозяин за домами этими числится, – рассказывал Грифф. – Да только давным-давно он тут не показывался. Одни лесничие и заглядывают сюда для порядка, ну да с ними всегда можно договориться. Мы же не браконьеры какие. Мы люди степенные, уважение знающие, доверия заслуживающие.

Гай косился на троллей, на оборванного Лори, на простецки одетого Скабби и пытался понять, что в них такого степенного и почему лесничие должны преисполниться к ним доверия…

Дом был не заперт, хотя на двери его висел огромный ржавый замок. Внутри оказалось на удивление просторно и довольно уютно, несмотря на запах мышей и плесени. В закопченном очаге, украшенном коваными решетками и полками, чуть теплился огонь. С высокого потолка, запятнанного сыростью, свисали облепленные воском трехъярусные свечные люстры. На бревенчатых стенах жутко скалились попорченные временем звериные морды: Гай опознал вепря, волка, медведя и росомаху; кому принадлежали прочие головы, писец не знал. О былой роскоши охотничьего дома напоминали многочисленные ковры и картины. Ковры, конечно, давно потеряли вид, а картины расплылись, но позолота рам светилась и сквозь пыль.

– Ждем рассвета, – сказал Грифф, усаживаясь в глубокое кресло и вытягивая перед собой ноги.

– А что потом? – спросил Гай.

– А потом будет утро, – ответил Грифф и зевнул. – Почтенный Лори, не будешь ли ты любезен подать мне что-нибудь съедобное?

– Конечно! Есть вчерашняя похлебка и немного каши.

– Давай и то и другое. И свари кроликов…

Когда Грифф принялся трапезничать, из-за большого шкафа степенно выступил Скратч. Хвост его был распушен, усы торчали – в зубах кот держал здоровенную мышь. Осмотрев новоприбывших, Скратч гордо прошествовал к порогу и положил свою добычу рядом с кроликами.

– Борр! – позвал Грифф. – Хнаварт!

– Что, человек Грифф? – Тролли устроились возле очага. Они щурились, глядя в огонь, тянули широкими ноздрями вкусный горьковатый дым и, тихонько ворча от удовольствия, скребли себя когтями, выбирая лесных клешей и клопов.

– Вы мышей едите?

– Мы мышей любим, – сказал Борр и облизнулся.

– Но они шустрые, – добавил Хнаварт. – Их трудно поймать.

– Лапки у них такие хрустящие, – причмокнул Борр.

– Жалко, очень маленькие, – пустил слюнку Хнаварт.

– Вот и хорошо, что любите, – сказал Грифф, успокаиваясь и возвращаясь к еде.

Скратч обошел комнату по кругу; задирая хвост, пометил три угла из четырех.

– Кис-кис-кис, – позвал его умилившийся Гай. Кот недоумевающе посмотрел в сторону писца и, фыркнув, вспрыгнул на заваленный посудой стол. Обследовав представленные миски и тарелки, он выбрал ту, что была поглубже, и сунул в нее мордочку.