Книга Дины

Картины вокруг меня находятся в движении. Люди. Ветер. Острый запах обгоревшего дерева и сажи. Сначала я вижу только глаза, без головы, без туловища. Они словно частица моей усталости. В них можно отдохнуть.

Я никогда не видела такого человека. Пират? Нет! Он пришел из Книги Ертрюд! Это Бараева!

Где я была так долго?

ГЛАВА 10

О, если бы ты был мне брат, сосавший груди матери моей! тогда я, встретив тебя на улице, целовала бы тебя, и меня не осуждали бы. Повела бы я тебя, привела бы тебя в дом матери моей. Ты учил бы меня, а я поила бы тебя ароматным вином, соком гранатовых яблоков моих.

Книга Песни Песней Соломона, 8:1, 2

Глаза были ярко-зеленые. Крупные черты лица, на щеках щетина. Нос самоуверенно взирал на мир, широкие ноздри были похожи на плуг.

Дине не требовалось наклонять голову, чтобы встретиться с ним глазами. Лицо у него было темное, обветренное, на левой щеке белел широкий шрам. Наверное, кому-нибудь оно могло показаться некрасивым и зловещим.

Большой серьезный рот. Верхняя губа изящно изогнута, точно лук Амура, уголки подняты вверх. Видно, Создателю все же хотелось придать некоторую мягкость этим чертам.

Каштановые, довольно длинные волосы были потные и сальные. Белая когда-то рубашка теперь была мокрая и вся в саже. Один рукав оторвался по шву и висел, как на нищем.

Талия была перетянута широким кожаным ремнем, который держал кожаные штаны. Человек был худой, костистый, как каторжник. В левой руке у него был топор.

Освобожденный Варавва. Он смотрел на нее. Как будто хотел рубануть…

Фома и этот незнакомец оба работали топорами. Один потому, что знал, что поставлено на карту. Дина. Рейнснес.

Другой потому, что случайно сошел на берег в этом месте и оказался на пожаре. Ему было весело тушить его.

— Потушили! — только и сказал он. Он еще не отдышался после схватки с огнем. Его широкая грудь вздымалась, словно кузнечные мехи.

Дина изумленно смотрела на него.

— Ты Варавва? — серьезно спросила она.

— Почему Варавва? — так же серьезно спросил он. По его выговору она поняла, что он не норвежец.

— Я вижу, тебя отпустили.

— Ну, значит, Варавва, — сказал он и протянул ей руку.

Она не приняла ее. Он замер.

— Я Дина Грёнэльв, — сказала она и наконец пожала его руку. Рука была потная и грязная. Большая ладонь, длинные пальцы. Но сама ладонь была такая же мягкая, как у Дины.

Он кивнул, будто уже знал, кто она.

— Сразу видно, что ты не кузнец. — Она показала глазами на его руки.

— Нет, Варавва не кузнец.

В голосах, звучавших вокруг них, слышалось облегчение. Все говорили только о пожаре.

Дина освободилась от его взгляда и повернулась к людям. Их было человек тридцать.

— Спасибо, люди! — крикнула Дина, как будто чему-то удивляясь. — Спасибо вам всем! Вы заслужили хорошее угощение. Мы накроем столы и в доме для работников, и в большом доме. Прошу всех быть нашими гостями!

В это время к Дине подошел Юхан и протянул ей руку. Он широко улыбался.

— Вот это возвращение! — сказал он и обнял ее.

— И не говори! Добро пожаловать, Юхан! Видишь, что у нас творится!

— Это господин Жуковский. Мы познакомились на пароходе, — представил незнакомца Юхан.

Незнакомец опять протянул Дине руку, словно забыл, что уже здоровался с нею. На этот раз он улыбался.

Нет, Варавва не кузнец.

К вечеру ветер утих. Люди сидели в домах. Но «Принц Густав» все еще стоял на якоре. Он задержался на несколько часов.

На случай нового пожара была выставлена стража. Так было надежнее. Дождя больше не ждали. В сенокос он ни к чему.

Андрее и Нильс хотели на другой же день ехать в Страндстедет, чтобы запастись лесом для ремонта и нанять рабочих. Крышу следовало починить не откладывая.

Ленсман и Дагни прибыли, когда пожар уже потушили. Ленсман добродушно бранил Дину за то, что ни усадьба, ни лавка с пакгаузами не были застрахованы. Дина спокойно обещала в будущем подумать о страховке. Ссориться из-за этого в присутствии пробста и богослова они не стали.

Матушка Карен семенила вокруг как наседка. И дивное дело, но суставы и ноги у нее почти не болели.

Олине одна орудовала на кухне — все служанки носили воду. Зато у нее прибавилось времени.

А обходиться без посторонней помощи она привыкла.

Зажаренный целиком теленок получился великолепно, хотя Олине и металась как угорелая между кухней и большой старой печью в поварне. Это была настоящая шахта с современными железными дверцами. Там и жарился молочный теленок.