Книга для матерей. Избранное

Письменный язык человечества возник, следовательно, в качестве пиктографического письма, затем перешел к иероглифическому письму и, наконец, к звуковому. Пиктографическое письмо являлось в отношении наших потребностей лишь очень ограниченным вспомогательным средством, иероглифическое же письмо явилось колоссальной силой, порожденной гигантским напряжением древнего мира. Однако односторонность и ограниченность, присущие этому гигантскому напряжению, должны были заковать человеческий дух в такие оковы, на возможность освобождения от которых он вряд ли мог рассчитывать в данном положении. И тем не менее это освобождение произошло. Его принесло звуковое письмо. Это письмо являлось единственно возможным средством сломать шею могучему чудовищу односторонности, которое наложило вечные оковы на духовное развитие человечества.

Слава этому великому изобретению! Но не ликуй, человечество, прежде чем ты не познаешь опасности, исходящие от односторонности и этого средства твоего образования, так же как и его преимущества. Не торжествуй, человечество, так как вследствие односторонности и этого средства ты подвергаешься опасности снова быть поглощенным и опрокинутым. Понимание звукового письма целиком базируется на произвольной оторванности от жизни, и в этой своей произвольности звуковое письмо может допускать бесконечно растяжимые толкования. Не ликуй, человечество, прежде чем ты не узнаешь новые опасности, которые тебе угрожают.

Я имею в виду, что нельзя себе представить чего-либо более отдаленного от внешней, образной связи языка со всем тем, что он выражает, чем звуковое письмо. Наиболее близким выражением живых впечатлений, которые предметы природы производят на людей, является пиктографическое письмо. Всей силой своей жизненности оно приковывало каждый произнесенный устами звук к предмету, который изображало. Иероглифическое письмо являлось уже ослаблением этой связи между впечатлениями от природы и их выражением; тем не менее каждое отдельное слово в иероглифическом письме было соединено крепкой цепью с предметом, который оно выражало. Звуковое письмо значительно больше, чем предыдущие виды письма, удаляет человечество от всякой живой связи между нашими представлениями и их выражением. Уже развитие языка как орудия искусства обучения подрывает живость отдельных впечатлений, получаемых людьми от природы, для которых словесное выражение своих впечатлений еще представляет трудности.

Мы не должны скрывать от себя, что, обладая этим искусством, человечество – такое, каково оно есть – легко утрачивает потребность в сохранении фундамента, из которого выросло это искусство. Мы не должны скрывать от себя, что, обладая искусством речи, мы особенно легко утрачиваем потребность в том, чтобы в основе всех словесных знаний обязательно лежало живое созерцание. Благодаря звуковому письму мы еще легче и в еще большей степени утрачиваем эту потребность. Поэтому мы либо должны отбросить это требование как ненужное, либо, напротив, мы должны признать, что, если мы хотим уберечь наше и будущие поколения от того, чтобы язык подчинил себе и поглотил естественные силы человеческой природы, мы сейчас больше, чем когда бы то ни было, должны бороться с этой опасностью. Направляя наши усилия в первую очередь на то, чтобы как можно раньше предупредить это зло, мы должны заботиться о том, чтобы сохранить в сознании детей живую связь между словами, обозначающими предметы, и их источниками. Мы не должны скрывать от себя, что только благодаря существованию этой связи возникли все воззрения человечества и развились его силы. Если эта связь утратится в сознании ребенка, то познания, сообщенные ему путем языка, утратят необходимый для них в сознании фундамент, а в результате этой утраты разрушатся и те духовные силы ребенка, благодаря наличию которых единственно только и вызваны к жизни и могут быть сохранены у человечества те воззрения, которые хотят привить ребенку. Исходя из истины, мы должны стараться привести в сознании ребенка звуки слова и обозначаемый ими предмет в то согласие, которое всегда является лишь результатом внутреннего или внешнего живого созерцания, которое мы выражаем словом.

При чтении и письме то согласие, которого мы таким образом пытаемся достичь в сознании ребенка, распространяется еще и на третий круг. При обучении в этом случае необходимо привести в соответствие предмет, звучание и воспринимаемый зрением знак этого звучания. Искусство обучения речи базируется, следовательно, на двух предпосылках:

● ребенок должен четко представлять себе предмет, о котором он хочет говорить, поскольку он хочет о нем говорить;

● он должен хорошо знать и произносить звуки, которые выражают его представления об этом предмете.