Книга для родителей

Исторический путь идеи солидарности — это путь ошибок и фальсификации. Так была создана с христианских времен Цезарей и Флавиев проповедь бездеятельной любви и нищеты, солидарности терпения и непротивления. Потом родились идеи Великой французкой революции, чуть-чуть коснувшиеся вековых стремлений к общечеловеческой солидарности и утопленные в страсти к победе нового класса буржуазии. На смену им пришли идеи утопического социализма, а позже анархизма, идеи солидарности, подкрепленные наивной верой в мощь человеческого сознания и свободы, но не подкрепленные винтовкой.

И только кодекс железных законов Маркса, гений борьбы Ленина, …гений народов СССР отдали в распоряжение идеи солидарности великие силы…

В старой морали высокая нравственность всегда была в подозрительном родстве с глупостью. Многие деятели старого времени достаточно откровенно подчеркивали эту родственность. И это были не только циники, купцы и живоглоты, но и такие тонкие аналитики, как Достоевский. Его князь Мышкин¹ — замечательная иллюстрация к этому закону. Структура нравственного поступка так явно противоречила структуре общества, что только слабый мыслящий аппарат способен был не заметить этого противоречия.

Но может быть, в этой толпе найдется несколько человек, которые не полезут в драку, которые не побегут в общем паническом движении, которые обрекут себя на голодную смерть, но никого не столкнут с дороги и никому не придавят горла. Их поведение, конечно, обратит на себя внимание остальных — один назовет их подвижниками, высоконравственным героями, другие назовут глупцами, и эти два суждения не будут находиться в особенном противоречии друг с другом.

Теперь представьте себе другой случай: в таком же положении очутился организованный отряд людей, они объединены сознательной уверенностью в том, что их интересы солидарны, что солидарность эта обеспечивается и чувством их уважения друг к другу, и разумной убежденностью в пользу такой солидарности, и доверием к избранным вождям, и дисциплиной в структуре органов и функций. Если такой отряд обнаружит запасы пищи, он направится к ним стройным маршем и остановится по суровому командному слову только одного человека на расстоянии, как будто наименее вероятном, на расстоянии нескольких человек, у которого заглохнет чувство, который завопит, зарычит, оскалит зубы и бросится, чтобы одному поглотить найденные запасы, — его поведение будет явно для всех и самым безнравственным и самым глупым…

Но кто же в этом отряде будет образцом нравственной высоты?

Здесь мы подошли к самому важнейшему тезису, на который обращаем особенное внимание родителей. В этом отряде на большой нравственной высоте будет не один какой-нибудь герой, а все члены отряда.

По старой морали, нравственная высота была уделом редких подвижников, специальных монстров, число которых было так незначительно, что канонизация их совершалась обычно через несколько сотен лет, когда в памяти людей они сохранялись в туманных формах легенды и устного придания, когда, следовательно, уже не трудно было кое-что и приукрасить. Обыкновенный человек не только в глубине души, а и совершенно открыто для себя такую нравственную высоту считал недоступным и непосильным делом, и с этим все были согласны, т.е. весь контингент таких же обыкновенных людей. Такое, так сказать, снисходительное отношение к нравственному совершенству давно сделалось нормой общественной морали.

В человеческой моральной практике было, собственно говоря, две нормы: одна — парадная, для нравственной проповеди и для специалистов-подвижников, другая — для обыкновенных случаев жизни, для человеческих будней. По первой норме полагалось последнюю рубашку отдать ближнему, пренебречь богатством, предоставить щеки и правую и левую и пр. По второй норме ничего положительного не полагалось, и измерителем нравственности была не нравственная высота, а нечто противоположное: обыкновенный житейский грех. Так уже и считали: все люди грешат, с этим ничего не поделаешь.

Коммунистическая мораль, построенная на идее солидарности трудящихся, в то же время не есть вовсе мораль воздержания. Требуя от личности ликвидации жадности, уважения к интересам и жизни человека-творца, коммунистическая мораль требует солидарного поведения и во всех остальных случаях, и в особенности требует солидарности в борьбе. Расширяясь до философских обобщений, идея солидарности между трудящимися захватывает все области жизни, ибо с точки зрения единого человечества жизнь есть борьба за каждый лучший завтрашний день, борьба с природой, с темнотой, с невежеством, с зоологическими атавизмами, с пережитками варварства, борьба за освоение неисчерпаемых сил земли и неба, за невыразимо великое и прекрасное будущее человечества.