Книга для таких, как я

В числе наиболее важных поведенческих аспектов художников-постмодернистов следует назвать «двойное кодирование» (т. е. авторская игра с несколькими разными смыслами, из которых наименее подготовленный зритель/читатель считывает лишь «верхний», самый очевидный и доступный); преодоление разного рода границ и условностей, как жанровых, так и мировоззренческих (по большому счету, речь идет о преодолении тупиковой дуальности «правильно – неправильно» / «хорошо – плохо», а значит – и о попытке выхода за пределы бинарной логики как таковой); ироничность (как один из способов дистанцироваться); прямое и скрытое цитирование; повышенное внимание к знанию контекста (см. «Контекст»).

Термин «постмодернизм» легко расшифровать: «после модернизма». Это верно и хронологически, и по сути: ситуация постмодернизма возникла как реакция на модернизм, как полемика с модернизмом и, в то же время, своего рода подведение итогов и переосмысление. В этом отношении художник-постмодернист похож на ребенка, вдруг получившего наследство от нескольких поколений старших родственников, скончавшихся в один день. Сундуки с драгоценностями, хранившиеся в подвалах фамильных замков, приносят в детскую и отдают в распоряжение нового владельца. Ребенок не то чтобы вовсе не способен оценить доставшееся ему богатство, однако его критерии оценки радикально отличаются от системы ценностей бывших владельцев сокровищ: золотые слитки кажутся ему отличным фундаментом для игрушечного домика, крупный рубин хорош лишь потому, что похож на ягоду, а из ценных бумаг, как выясняется, можно склеить воздушного змея… Сравнение может показаться некорректным, если считать ребенка заведомо «глупее» взрослого; однако в данном случае важно подчеркнуть, что ребенок «отменяет» традиционные методы использования сокровищ: он не эксплуатирует, а манипулирует; не накопительствует, а играет.

Напоследок замечу, что несколько лет назад художник Александр Бренер, уже вошедший в историю новейшего русского искусства как автор радикальных художественных жестов, объявил голодовку; в числе его многочисленных требований одно было самым экстравагантным: отменить постмодернизм. А в заключительной части книги «Русский литературный постмодернизм» Вячеслав Курицын вводит в употребление ернический термин «постпостмодернизм» и объявляет о конце «героической эпохи» постмодернизма и наступлении «мирной жизни» – этапа спокойного развития, элегантно обходясь без традиционной формулы «умер – да здравствует».

Такие дела.

74. Пофигизм

Одно из важных настроений российского постмодернизма… и вообще одно из главных отечественных настроений.

Имейте в виду на всякий случай.

75. Проект

С какого-то момента (мне кажется, что это случилось на рубеже восьмидесятых и девяностых годов) в активную лексику художественной тусовки прочно вошло слово «проект». «Проектом» сейчас принято называть все что угодно: от организации, скажем, художественной ярмарки, семинара или фестиваля до персональной выставки или даже отдельной работы художника. Сам художник, если он более-менее искушен, ни за что не скажет: «Я делаю выставку» или, упаси боже: «Я рисую картину», – только: «Я готовлю проект».

Само понятие «проект» как бы подразумевает наличие не только внятной концепции, но и некоей четкой внутренней логики ее осуществления: у проекта есть сроки и этапы, зачастую – руководитель (вернее, куратор). Проекты структурируют и художественный процесс, и взаимоотношения людей, благодаря которым этот процесс происходит.

Проект – это, если хотите, внутренняя самодисциплина искусства. Появление этого слова в повседневном языке художественного круга свидетельствует, что сами художники в течение последнего десятилетия радикально изменились: в отсутствие серьезного отношения к себе извне они были вынуждены посерьезнеть сами. Это не «хорошо» и не «плохо», конечно. Просто еще одно свидетельство духа времени, наверное.

76. Психоанализ

Термин этот появился в списке прочих на совершенно законных основаниях, но писать о психоанализе и его значении для актуального русского искусства я, с вашего позволения, все же не буду, поскольку являюсь убежденным противником этой практики.

Если же вы убежденными противниками психоанализа не являетесь (а скорее всего, так оно и обстоит), имейте в виду, что есть и такая тема…

Р

77. Радикальное искусство

Дада-поплывунчик русской культуры, гениальный Борис Поплавский в свое время составил список трех «самых храбрых поступков»:

Ничего не писать.

Молиться на улице, стоя на коленях.

Показывать на улице детородный член.

Мне вдруг устало подумалось, что русское радикальное искусство девяностых было похоже на компромисс между вторым и третьим «храбрыми поступками», описанными Поплавским: не то молитва на коленях, не то демонстрация «самого сокровенного» органа – и непременно на улице (читай на людях).

Что же касается первого «храброго поступка», то это уже не художественная стратегия, а совсем другой образ жизни…

78. Рэди-мэйд